Успокоившись, он снова открыл глаза и посмотрел на Куросу в упор.
— Я не буду мстить. Это вина Тхана. Ты сделал, что мог.
Агент Ёшимитсу был профессионалом, поэтому никак не выразил огромного облегчения, которое испытал при этих словах.
— Приказ вашего брата все еще в силе, — напомнил он.
— Я помню. — Принц сжал губы в тонкую полоску. — Тебе лучше уехать из столицы, Куросу.
— Куда?
— На Рю-Госо. Нам не помешает толковый человек на юге. После исчезновения Сердца моря сёгун был в таком гневе, что казнил наместника, и теперь клан Оти в числе недовольных. Не удивлюсь, если все выльется в новое восстание.
Куросу кивнул. Он был схожего мнения.
— Будьте осторожны, ваше высочество. Я могу быть не единственным, кто получил подобный приказ.
Принц криво усмехнулся:
— Зная Тхана, могу сказать точно: его получили все агенты. Проклятье, мне и без того тяжело действовать на чужой территории, вслепую и со связанными руками! Такеши Кудо слишком хорош. Ладно, не будем об этом. Что по поводу Тэруко?
Хотя бы здесь агент Ёшимитсу мог порадовать своего принца. Джин слушал сухой отчет о привычках и вкусах принцессы, составленный на основе откровений слуг и фрейлин, и довольно кивал.
— Итак, принцесса обожает все, связанное с войной, — подытожил он с довольной улыбкой. — И ей нравятся тираны. Мне кажется, у меня все шансы, Куросу.
— Вы же никогда не воевали.
— Вот именно, Куросу! Вот именно!
Все изменилось.
Неуловимо, вроде бы в мелочах, но это были какие-то очень важные мелочи.
Акио стал другим после того раза. Словно ледяная стена, окружавшая даймё, треснула, поддалась. Он не замыкался больше и не отворачивался сразу после близости. А иногда, словно забывшись, срывающимся шепотом бормотал сладкие, восхитительные слова, называя своим солнцем и сокровищем. Мия замирала, прижималась к нему, задыхаясь от невозможного, переполняющего душу счастья.
Стремясь оправдать доверие даймё, девушка взялась за обязанности секретаря с яростным рвением. Записывала письма и приказы, составляла сметы, наводила порядок в бумагах.
Это занятие неожиданно увлекло ее. Мия и представить не могла, о скольких вещах одновременно должен думать даймё. Как сложен и хрупок механизм государственного устройства, как важно для правителя умение просчитать все последствия своих решений.
— Господин, можно спросить?
— Спрашивай.
— Это пятый по счету указ. Вы снизили налоги на скот для крестьян, имеющих стадо больше чем из десяти овец. Распорядились о выделении дополнительных территорий для выпаса в центре Эссо, объявили о поддержке гильдии ткачей… — Она замялась, не зная, как лучше сформулировать возникшее после записи под его диктовку ощущение. — Мне кажется, тут есть связь…
Несколько минут он с удивлением разглядывал Мию, а потом одобрительно кивнул:
— А ты и вправду лучшая ученица, Мия. Все правильно понимаешь. Эссо заселен по побережью. Там, где теплее и рядом море — источник пищи. Я хочу, чтобы люди пошли вглубь острова. Но рис плохо растет на этой земле, слишком холодно. А в горах много лугов с сочной травой.
— Вы хотите, чтобы крестьяне перебирались в центр острова и там разводили овец?
— Молодец!
Мия даже зажмурилась, так приятна ей была эта искренняя похвала. Робко, потому что боялась испортить впечатление, которое только что произвела, она призналась:
— Это странно… что вы думаете о таких вещах.
В глазах Акио заплясали насмешливые огоньки:
— Считаешь, что даймё не подобает думать о приплоде овец?
— Нет, — смутилась она, — просто обычно считается, что даймё только развлекаются. Ну, или армией командуют…
— Армию тоже нужно кормить. И мне нравится, когда мои люди сыты, налоги платятся исправно, а на дорогах спокойно. Так, записывай…
В желании стать полезной для него Мия поднимала архив прежних указов. Вчитывалась в столбики иероглифов, силилась попять, зачем и почему Акио или его отец издали тот или иной закон, но знаний не хватало. Классическая литература и стихосложение, икебана, чайная церемония и каллиграфия, которой Мию учили в школе, были совершенно бесполезны, если речь заходила о производстве, торговле или любых изменениях внутри общества.
Она почти готова была сдаться, когда Акио случайно обмолвился о библиотеке в замке.
В книжном хранилище было светло и пусто. Шкафы по стенам, заполненные свитками и книгами, столик с набором для каллиграфии в центре — ничего лишнего.
Мия медленно открыла створки ближайшего шкафа, прошлась пальцами по кожаным переплетам. Где-то здесь, среди множества трактатов, ответы на ее вопросы. Знать бы, где искать их…
— Госпожа наложница что-то хотела?
Голос за спиной заставил ее подпрыгнуть и обернуться.
На первый взгляд незнакомец показался ей юношей, почти мальчишкой. Обряженный в черные одежды, со смешной плоской шапочкой на голове. Его глаза закрывало непонятное украшение. По крайней мере, Мия предположила, что два круглых черных камня — это именно украшение. Солнце преламывалось в гранях, играло на гладкой поверхности. У девушки создалось неприятное ощущение, как будто на нее смотрят глаза гигантского насекомого. Стало интересно — как он видит хоть что-то с такими накладками на глазах?
Усилием воли переведя взгляд с граненых камней на лицо мужчины, Мия поняла, что чуть было не сделала роковой ошибки, собираясь приветствовать незнакомца, как равного. Первое впечатление о его юном возрасте оказалось обманчивым. Лишенное морщин лицо не принадлежало юноше, как не принадлежало и старику. Его обладатель, казалось, вовсе не имел возраста.
— Здесь скучные книги, госпожа, — добавил незнакомец, очевидно неправильно истолковав ее молчание. — Экономика, государственное устройство и военное дело. Стихи и романы хранятся в комнате госпожи Хитоми Такухати.
Мия вспомнила о правилах приличия и поклонилась:
— Кто вы, господин?
— Мое имя Юшенг Нун. Я — хранитель знаний замка Инуваси.
Имя и одежда, как у жителей материка…
— Вы самханец?
Он кивнул, но не стал вдаваться в подробности, как получилось, что самханец стал хранителем знаний в Оясиме, а Мия постеснялась спрашивать.
— Проводить вас к покоям госпожи Хитоми?
— Нет. Нужные мне книги — здесь.
Если Юшенг и удивился, то по его бесстрастному вежливому лицу это не было видно. А черные камни скрывали глаза.
Как же неудобно, когда не видно глаз! Ничего не понять о человеке.
— Какие книги ищет госпожа наложница?
— Мия. Зовите меня Мия. Книги? Я… я не знаю.
Смущаясь — казалось, что из-за полированной каменной поверхности на нее смотрит внимательный и цепкий взгляд, — Мия поведала о своей проблеме.
— Я хочу лучше понимать, о чем речь. Чтобы быть полезной.
— Стоит ли тратить время и отягощать себя подобным знанием? Для женщины оно излишне, а по мнению некоторых мудрецов, даже вредно. Вряд ли вы поймете хоть слово.
— Стоит, — убежденно ответила Мия. — А чтобы я поняла, вы подберете для меня книги попроще.
Бесстрастное лицо хранителя знаний не изменилось, но Мие показалось, что он одобрил ее намерение и дерзкий ответ.
— Садитесь.
Несмотря на камни, прикрывавшие глаза, Юшенг двигался уверенно, словно прекрасно видел все вокруг. Мия кусала губы, чтобы не начать задавать вопросы. До зуда под кожей хотелось расспросить его о таком странном украшении. И украшение ли это вообще? Но кто знает, как хранитель знаний отреагирует на подобные вопросы. Вдруг обидится?
Мужчина вернулся со стопкой книг и свитками, упакованными в потемневшие от времени тубусы.
— Глаза, — сказал он.
— Что? — Мия недоуменно моргнула.
— Это мои глаза, госпожа Мия. Прежние были выжжены по приказу императора Самхана.
Мия ойкнула и посмотрела на хранителя знаний с ужасом.
— Но как… — прошептала она.
— Я родился с даром видящего. Известно, что дар усиливается, если ослепить ребенка и подарить ему глаза из черных бриллиантов. — По тонким губам зазмеилась странная улыбка. — Не надо меня жалеть, госпожа. Знали бы вы, как много интересного умеют видеть эти камни. Вот, я принес книги, по которым учился даймё Такухати. Если будет что-то непонятно — зовите. Я всегда рядом, в соседней комнате.
Он исчез так же неслышно, как появился. Мия еще несколько мгновений сидела под впечатлением слов, сказанных Юшенгом, а потом раскрыла первую из принесенных хранителем книг.
Пометки на Полях, выполненные знакомым ужасным почерком, заставили Мию улыбнуться. Краткие, в стиле Акио: «запомнить», «сомнительно» или «полная чушь». Мия перечитывала их, а в ушах звучал голос даймё.
Каким он был в детстве? Был ли похож на себя нынешнего? С кем он дружил? Или будущему даймё запрещено дружить с другими детьми? Плакал ли, если ушибался? Были ли у него питомцы? Какой была его мать?