– Кто это такая? – сказала с неудовольствием хозяйка. – Где их знать, всех этих флигель-адъютантов, их такое множество, а тем более их жен. Передайте, что я очень занята, извиняюсь, но принять ее сейчас не могу.
Действительно, флигель-адъютантская служба не была влиятельна и не вводила сама по себе в замкнутые довольно прочно высшие придворные круги. Редко кому давались и поручения, требовавшие особого доверия. Она заключалась главным образом лишь в весьма редких в последнее время, не чаще одного раза в месяц, очередных дежурств при Его Величестве, наряд на которые велся военно-походной канцелярией государя, извещавшей о наступившей очереди особой запиской.
Помимо своей полковой формы одежды флигель-адъютанты имели еще особую свитскую, очень красивую, с мундиром длинного русского покроя, широкими шароварами с генеральскими лампасами и белую барашковую шапку с красным верхом.
В назначенный для дежурства день, захватив небольшой чемодан с вещами, необходимыми для ночлега, очередной флигель-адъютант в «обыкновенной» свитской форме выезжал с утренним поездом в Царское Село или Петергоф, где на вокзале его ждала так называемая флигель-адъютантская тройка придворных лошадей в прекрасной русской запряжке и с лихим ямщиком.
Эта тройка всегда находилась в распоряжении дежурного флигель-адъютанта и в течение суток обыкновенно не распрягалась, чтобы иметь возможность быть поданной по его требованию в любую минуту.
Прибыв во дворец около 10 часов утра, новый дежурный флигель-адъютант направлялся в свою дежурную комнату и сменял старого. Смена происходила самым несложным образом: здоровались, обменивались несколькими фразами о том, что было у государя вчера и что предстоит на сегодня, затем «старый» дежурный флигель-адъютант прощался, не заходя откланяться к государю, и уезжал домой. Дежурная комната в Александровском дворце находилась в левом флигеле, по коридору, сейчас же у подъезда. Она была небольшая, но заключала в себе целое помещение: узенькую проходную столовую, более обширный кабинет, совсем темную и низкую без окон спальню и такую же темную ванную комнату.
Обстановка этого помещения была самая обыденная, и только две-три старинные вещи да такие же старинные картины на стенах могли немного напоминать, что находишься во дворце.
Но остальной дворец все же был довольно красив. Стены, двери, потолки и полы были стильны, и обстановка некоторых зал соответствовала этой своей оболочке. Но имелось и много «покоев», которые заслуживали название лишь простых комнат.
Мебель и материя в них были уже современны, правда, менее чопорны, пожалуй, более уютны, но, не соответствуя годом постройки дворца, были и порядочно уродливы. В этом отношении старина и новизна могут быть красивы только поодиночке. Соединенные вместе, они никогда не живут в согласии и всегда спорят, как большинство отцов и детей, о своих преимуществах…
Вскоре появлялся в дежурной комнате, в своем живописном, украшенном страусовыми перьями головном уборе дежурный скороход. Он приносил список как представляющихся в тот день Его Величеству различных лиц, так и министров, являвшихся для очередного доклада.
Согласно существующим правилам, представляться лично государю и императрице помимо всех чинов двора и свиты имели право только лица гражданской службы, не ниже действительного статского советника, а военной – полковника гвардии. Конечно, всегда бывали и исключения, а являвшиеся различные депутации имели в своем составе лиц всяких званий и состояний, в том числе немало и крестьян.
Скороход в службе дежурного флигель-адъютанта играл большую вспомогательную роль. Он был осведомлен обо всем, что делалось и предполагалось делаться во дворце, предупреждал о готовящихся выездах Их Величеств, встречал и провожал представляющихся лиц, передавал приглашения к обеду и к завтраку у государя, исполнял поручения и вообще оказывал массу мелких услуг.
Должность его, в общем, по сравнению с остальной дворцовой прислугой была совсем не легкая, если подумать, что, несмотря на довольно замкнутую, монотонную жизнь самой царской семьи, суетливая придворная деятельность вокруг нее не прекращалась с раннего утра до позднего вечера.
Государь вставал рано, но прием у него начинался не ранее 10 часов. Выпив свой утренний чай у себя в кабинете – так как императрица из-за болезни сердца вставала намного позже – и проведя часть утра за работой, государь обыкновенно успевал до приема совершить небольшую прогулку в дворцовом саду.
Эта прогулка вызывалась не только потребностью подышать свежим воздухом, но являлась единственным свободным временем, когда государь мог спокойно обдумать наедине то, что его тревожило, или то, что ему предстояло особенно важное сделать. Спокойно обдумать все это он мог, конечно, и сидя в своем кабинете, но обдумать основательно и решительно мог, как и его брат, лишь во время движения.
Государя вообще редко покидала задумчивость. Даже во время оживленных прогулок по живописным окрестностям, когда порою его окружала разговорчивая свита и он сам участвовал в разговоре, мне всегда чувствовалось, что его мысли только на минуту задерживались на предметах разговора или на красоте природы, а затем он сейчас же опять уходил в самого себя.
Вынужденный большую часть времени проводить в рабочем кабинете, государь все же менее всего был «кабинетным человеком».
Но он не был, безусловно, и человеком обыденным, мимо которого все явления жизни скользят, не оставляя следа. Он задумывался много о жизни политической, общественной или народной, но еще более о тайнах жизни своей собственной и всего существующего.
Ключ к этим тайнам, как известно, дает не наука, даже не философия, а только религия, и именно она и преобладала постоянно в его задушевном внутреннем мире…
Являвшихся к нему лиц государь принимал в своем кабинете, одетый совершенно просто, по-домашнему – или в серой тужурке, или иногда в шелковой малиновой рубашке стрелков императорской фамилии, которую он очень любил, потому что она была не только легка, но и национальная русская.
В дни войны он неизменно носил очень некрасивую, но удобную защитную рубашку из довольно грубого толстого солдатского сукна.
Представляющиеся люди обыкновенно собирались в небольшой приемной комнате перед кабинетом. Сюда их вводил скороход, и тут их встречал дежурный флигель-адъютант. Обязанность его при этом была крайне несложна, почти декоративна. Ему предоставлялось или занимать разговором ожидающих своей очереди представляющихся, или молчаливо находиться в комнате во все время приема, что, конечно, было менее желательным.
Только в редкие дни, когда бывал в прежние годы так называемый общий прием или представлялись многочисленные депутации, дежурный флигель-адъютант обязан был проявить некоторую деятельность и установить по старшинству чинов или по списку прибывших лиц. Обыкновенно во главе ставилось духовенство, затем шли военные, а за ними придворные и гражданские чины. В обыденное же время впускал к государю дежурный камердинер, всегда находившийся у дверей кабинета в приемные часы. Камердинеров у государя было несколько; частью они достались ему по наследству от покойного отца, а один из них – Чемодуров, поехавший в Сибирь, от дяди, великого князя Алексея Александровича. За небольшими исключением они были люди совсем простые и скромные, из бывших военных и матросов, и своею внешностью и манерами отнюдь не напоминали чванных и важных прислуг из многих наших барских домов.
Прием оканчивался около часа, и дежурный флигель-адъютант или шел в свое помещение через длинные переходы и залы завтракать, или, если бывал приглашен к высочайшему столу, что бывало чаще всего, – то направлялся через коридор от кабинета государя в небольшую проходную комнату, приходившуюся рядом с любимой гостиной императрицы.
В проходной, неуютной, почти без мебели комнате стоял придвинутый к окну небольшой стол с закуской, но в ней никого еще не было. Лишь за дверьми гостиной слышались оживленный разговор великих княжон и шум от игры маленького наследника.
Через некоторое время появлялся из своего кабинета государь, здоровался с приглашенными, обменивался с ними на ходу короткою фразою и проходил, не задерживаясь, в комнату императрицы.
Оставался он там недолго – вскоре выходила к закусочному столу и вся царская семья. Закусывали коротко и стоя. Государь выпивал только одну небольшую чарку своей обычной настойки. Затем направлялись все для завтрака или обеда в любимую, рядом со спальней, гостиную императрицы, большую красивую комнату, полную цветов и всяких растений.
Здесь, сейчас же у входа, около кушетки стоял накрытый небольшой круглый стол. Ввиду болезни – расширения сердца – государыне приходилось часто и подолгу лежать178. Тогда она не занимала места за столом, а полулежала на кушетке, и кушанья ей подавались на отдельный низенький столик, стоявший рядом. Постоянное место за столом было только у государя и императрицы. Дети размещались каждый раз по-своему. Гость как-то сразу, без указаний, сам находил себе место – обыкновенно около наследника и одной из великих княжон.