– На самом деле, Ральф – девочка.
– И как же с ней такое приключилось? – спрашивает ее сын.
– Долгая история, – отмахиваюсь я.
Девочка встает, подходит ближе. Стоя в сиянии лампочки, дважды хлопает себя ладонью по ноге. Делает какой-то знак отцу – слишком быстро, чтобы я успел разглядеть. Касается своей головы, сжимает ладони в кулаки, трясет руками.
– Почти все собаки боятся, – говорит ей Джей.
Я в растерянности гляжу на него.
– Я забыл, что вам нужно переводить, – поясняет он. – Она говорит, что ваша собака боится грома.
– Она не разговаривает, – вклинивается Эвелин.
– Нет, разговаривает, – возражает Джей. – Только по-своему.
– Она поет, – говорит женщина постарше.
– Она мычит, – не сдается Эвелин.
Мать Джея поднимается со стула и протягивает Сэм руку.
– Меня зовут Дина.
Джей лезет в картонную коробку, наполненную инструментами, гвоздями и отвертками, и вытаскивает оттуда фонарик. Лампочка вспыхивает, потом гаснет. Девочка дважды охватывает нос указательным пальцем, свернув его крючком, и тянет вниз.
– С ними все будет в порядке, – заверяет ее Дина.
– Не надо было покупать ей этих чертовых кукол, – ворчит Эвелин.
Девочка придвигается поближе к бабушке и повторяет тот же знак.
– Золотко, с ними все будет в порядке.
Девочка начинает плакать, и Ральф вылизывает ее лицо.
– Я принесу кукол, – говорит Джей.
– Нет, ты никуда не пойдешь! – говорит Эвелин.
– На это потребуется две секунды.
– Ты всегда ей поддаешься.
Эвелин вздыхает, прикуривает очередную сигарету.
– Ладно, тогда иди наверх и принеси их. Но если с тобой что-нибудь случится, тогда помоги мне Бог…
– Иисусе! – восклицает Джей. – Я же не на Луну улетаю. Они прямо возле лестницы. Заодно прихвачу другой фонарик, пока буду там.
– Осторожнее, – напутствует его мать. – Послушай, что там происходит.
Девочка трет грудь, снова и снова.
– Ладно, ладно, – сдается Эвелин. – А ты, – говорит она мужу, – учти, что лучше бы тебе вернуться.
– Не волнуйся.
– Поди-ка сюда и поцелуй меня.
– Я вернусь через пару минут, – говорит он и поднимается по лестнице.
– Она любит этих чертовых кукол больше, чем нас, – говорит Эвелин.
– Ей же всего пять годков, – вступается Дина.
– Она больше ни о чем не думает – все детки-приемыши да детки-приемыши, – Эвелин роняет сигарету, растирает ее кроссовкой. – Так она их называет, – поясняет она нам. – У нас фамилия такая, Фостер – приемыш, вот и получается, детки-приемыши.
– Да пусть она придумывает себе истории, жалко, что ли, – говорит Дина.
– Прощу прощения, но она – моя дочь, и мне это не нравится.Я чувствую, что Сэм смотрит на меня, пока Эвелин прикуривает еще одну сигарету.
– Да черт его возьми, куда он подевался ?
Она стучит в потолок ручкой метлы. Все мы прислушиваемся, ожидая услышать его шаги по полу над нашими головами, но слышим только грохот града о боковую стену дома.
– Я могу подняться и посмотреть, – говорю я, но не успеваю дойти до лестницы, как Джей возвращается.
– Там просто кошмар какой-то, – говорит он. – Дерево рухнуло на дом напротив нашего, через улицу. А в нашем переднем дворике творится черт-те что.
Джей отдает дочери кукол, и она спешит в заднюю часть подвала, чтобы поиграть с ними. Ральф следует за ней, потом ложится рядом.
Девочка указывает на меня обеими руками, потом манит пальцами к себе. Она повторяет этот знак до тех пор, пока Дина не говорит:
– Она хочет, чтобы вы с ней поиграли.
Я сажусь на пол подле нее. Она подает мне одну из кукол. Растопыривает пальчики и касается большим пальцем подбородка; затем касается своего лба большим пальцем. Повторяет это несколько раз – подбородок, потом лоб.
– Она говорит, что она будет мамой, а вы – папой, – поясняет Дина.
– Как их зовут? – спрашиваю я.
Она пишет какие-то буквы, но я не понимаю.
– Люси и Винсент, – говорит Дина.
В ушах у меня звенит. Голова кружится, и на мгновение я забываю, где мы и как сюда попали. Я закрываю глаза и глубоко дышу; память возвращается кусками: Сэм Лесли, автомобильная авария, Глория Фостер, Ланкастер, кладбище, торнадо, Люси, Винсент. Я спрашиваю девочку, как ее зовут.
– Скажи ему, – велит Эвелин.
– Не дави на нее, – возражает Дина.
– Она умеет говорить, – говорит Эвелин. – Она просто предпочитает этого не делать.
Девочка начинает тихо гудеть – поначалу очень тихо. Она смотрит на меня, затем быстро отводит взгляд; приглаживает кукле волосы пальцами.
– Что это за песня? – спрашиваю я ее.
– Она любит петь, – говорит Дина.
– Гудеть, – поправляет Эвелин.
– Эта песня, – говорю я. – Как она называется?
Девочка касается своей головы и отдает салют – по крайней мере, так это выглядит. Затем машет рукой.
– «Здравствуй и прощай», – говорит Дина.
– Скажи этому дяде свое имя, – говорит Джей, но она лишь продолжает напевать песню.