Таким образом, Лукреция сможет занять надлежащее ей место, не нанося вреда Изабелле. Напротив, как первая кузина наследницы престола, она сможет остаться с нами во дворце и пользоваться всеми привилегиями, подобающими принцессе из рода Пичиллони.
Кроме того, ее присутствие возле моей дочери будет очень полезным, потому что Лукреция – не по своей вине, конечно, – немного дикарка и нуждается в ком-нибудь, кто научил бы ее придворному этикету. Хоть я ее и недолго знаю, но у меня сложилось впечатление, что вряд ли она внемлет советам эрцгерцогини Теодоры, в то время как личный пример хорошо воспитанной ровесницы, Изабеллы, будет для нее бесценным.
Что касается вас, граф Уджеро, то не думайте, что ваши преступления останутся безнаказанными. Вы сегодня же созовете Совет дворян и министров и объявите им о возвращении на трон настоящей принцессы. После чего объясните, что это событие неожиданно вызвало у вас непреодолимое желание уйти в монастырь, а значит, вы передаете управление государством мне, а сами немедленно отправляетесь в монастырь строгого режима «Терновый венец».
Правитель не сильно обрадовался такому исходу вещей хотя бы потому, что выбранный матерью монастырь находился вдали от столицы, в пустынном месте с нездоровым климатом, а монахи из этого монастыря вели очень аскетический образ жизни, в молитвах и лишениях, очень похожий на тот, что выбрал для себя Арриго Филипуччи, помнишь? Монахи живут все вместе, но им строжайшим образом запрещено разговаривать друг с другом, а позволено только здороваться при встрече словами: «Брат, помни о смерти». Забавно, правда? Но достаточно вспомнить, на какую жизнь обрекал правитель своих узников в ужасных камерах подземелья. Первое, о чем я попросила свою мать, – это освободить их всех.
– Но среди них есть и убийцы, и опасные преступники! – возразила она.
– Да, – сказала я, – поэтому мы переведем их на ферму, где они будут работать на свежем воздухе и любоваться небом. Так они не только заплатят за свои поступки, но и смогут принести пользу себе и людям.
Иногда я думаю о том, что в жизни принцессы есть и приятные моменты – например, когда наблюдаешь, как другие исполняют твои приказания, даже если считают их глупыми.
Но вернемся к правителю. Моя мама дала ему понять, что у него нет выбора. Или строгий монастырь, или суд с тюрьмой и со всеми неприятными последствиями для Изабеллы.
Он разозлился – ведь за долгие годы привык только командовать – и согласился в точности исполнить все требования.
Можешь себе вообразить, каким потрясением для Изабеллы было то, что она узнала – моя мать пожелала самолично обо всем ей рассказать. Бедняжка! Одним махом узнать, что ее мать на самом деле тетя, а ее дядя, наоборот, – отец. И это еще не самое ужасное – только что обретенный отец назавтра должен был покинуть дворец и сделаться монахом. Она узнала, что ее настоящее имя – Глинда (но мы решили, что будем продолжать называть ее Изабеллой, так же как и меня – Лукрецией) и что все это время она незаконно пользовалась титулом и властью принцессы.
А настоящей принцессой была я, «маленькая вшивая оборванка» – как назвала меня эрцгерцогиня Теодора – способная сделать двойное сальто-мортале через огненный круг, демонстрируя всем свои ноги, но не реверанс перед епископом или посланником.
Надо сказать, Изабелла отреагировала прекрасно. Да ты знаешь, что я с самого начала считала ее доброй и умной девочкой. И моя мама повела себя как надо. Она ей сказала:
– Для меня ты всегда останешься дочкой. И прошу тебя, продолжай считать меня своей матерью. А то, что я теперь люблю Лукрецию, вовсе не означает, что тебя люблю меньше.
И обняла ее.
– Что касается твоего отца, – добавила она, – то можешь навещать его в монастыре всякий раз, как тебе захочется. Если тебе, конечно, захочется.
Изабелла вздохнула с облегчением.
– Я так рада! – воскликнула она. – Теперь мне не нужно выходить замуж за какое-нибудь чучело только из-за того, что у него корона на голове. И не нужно ходить на казни и обедать с эрцгерцогиней Теодорой. Бедная Лукреция! Теперь тебе придется проделывать все неприятные вещи, которые входят в обязанности принцессы!
При этих словах королева растерянно взглянула на меня. Очевидно, она считала, что несмотря на наряд благовоспитанной девочки я слишком неприлично выгляжу для того, чтобы сопровождать Изабеллу.
– Давайте позовем горничных и велим приготовить горячую ванну. А также парикмахера – тебя надо причесать. Изабелла, пока портниха подберет подходящий для твоего нового ранга наряд, не могла бы ты одолжить Лукреции парочку своих платьев? Нужно будет только немножко ушить в талии и подшить подол.
Но я не была согласна с такой программой.
– Госпожа матушка, – сказала я ей как можно более уважительным тоном, – я очень счастлива, что нашла вас, и не собираюсь слагать с себя обязанности, которые лежат на мне ввиду моего происхождения. Но я ни капельки не хочу запираться в клетке придворного этикета. Мне всего лишь двенадцать лет, и пока не исполнится двадцать, этой страной будете управлять вы. Сейчас, думаю, мне будет полезно объехать страну инкогнито и узнать об истинных нуждах моих подданных, об их проблемах и пожеланиях. Считаю, что для королевы, издающей указы, следящей за справедливостью и управляющей государственным хозяйством, это гораздо важнее, чем уметь правильно пользоваться серебряными приборами или изящно наклонять голову. Кроме того, уверяю вас, в нужный момент мне понадобится не больше недели, чтобы научиться разводить ваши церемонии. Не забывайте – я актриса и схватываю на лету любую роль.
– Но ты наследница престола! – ужаснулась моя мать. – Твое присутствие на официальных приемах необходимо! Народ захочет посмотреть на тебя. Вся знать захочет выразить тебе свое почтение…
– Им хватит и вас, госпожа матушка, – ответила я. – Ну разве что… Изабелла ведь привыкла к церемониям. Наденете на нее светлый парик и расскажете всем, что это и есть новая принцесса.
Но Изабелла возразила:
– Я играла эту комедию целых двенадцать лет и даже заболела от скуки. Теперь мне все надоело. Я хочу посмотреть мир. Можно мне с тобой, Лукреция? Возьми меня в свою Труппу! Я наверняка быстро научусь развлекать людей.
– Да это же настоящее неподчинение! – в отчаянии воскликнула королева.
В конце концов она все же уступила. Я же говорю, это умная и щедрая женщина. А я, в свою очередь, согласилась в течение нескольких дней соблюдать приличия и маскироваться в одежду моей кузины, и правитель представил меня дворянам, министрам, придворным и всему населению Маломира. Изабелла всегда была при мне, подсказывая на ухо, как себя вести и что говорить.
Потом правитель передал все дела моей матери и в весьма мрачном настроении отбыл в монастырь. Тогда моя мать созвала Совет и сообщила, что точно так же, как это делают принцы-наследники других королевств, я тоже отправлюсь в долгое познавательное путешествие вместе со своей кузиной.
Разумеется, она не объяснила, о каком путешествии шла речь, и все подумали, что нас будут сопровождать учителя и горничные. Эрцгерцогиня Теодора смертельно обиделась, узнав, что ее не возьмут в свиту. Тогда, чтобы она не докучала моей маме, я предложила отправить ее на длительные духовные упражнения в монастырь Босых Кармелитан.
Перед тем, как покинуть дворец, я наконец-то смогла наказать синьору Кислю, приговорив ее к заключению в новую ферму-тюрьму, где та подметает спальни и встает ни свет ни заря, чтобы подоить коров.
А «Зеленую Сову» я превратила в школу, в которой горничные и посудомойки могут обучаться любым наукам под руководством лучших преподавателей королевства.
Тринадцати пиратам из Туманной Скалы я послала целый ящик очков и слуховых рожков разной силы. Но остальным друзьям, которые мне помогли, я не послала ничего. Во-первых, чтобы не вызвать подозрений, потому что все, конечно же, должны по-прежнему считать меня бедной бродячей актрисой. И потом, я убеждена, что людскую дружбу можно заслужить только добротой, веселым нравом и искренностью, а не подарками.
Мы с Изабеллой пообещали матери писать раз в неделю и навещать ее по меньшей мере раз в четыре месяца. И вот мы оставили дворец, проехали через Лугаль, чтобы забрать животных, и снова начали привычную жизнь бродячих артистов. Ты, наверное, удивляешься – почему я не расширила Труппу, пригласив в нее всех зверей из дворцовой пристройки, помнишь? Пингвинов, жирафов, гигантских черепах и всех остальных – они ведь теперь принадлежали мне.