Тогда ты договор нарушишь наш,
Меня забудешь, сердце ей отдашь.
Сердца в Гурабе, правда такова,
Вращаются, как мельниц жернова.
Красавицы проходят, ослепляя,
Как взглянешь, так пленит тебя любая.
Через Гураб не проезжай, Рамин:
Там соблазняют девушки мужчин,
Крадут сердца у влюбчивых и страстных,
Как ветер -- лепестки у роз прекрасных.
Как лев -- онагра средь пустынной ночи,
Тебя пленят их колдовские очи.
Имей сто наковален -- сто сердец,
Все разобьются из-за них вконец.
Пусть против дивов знаешь ты заклятья, -
А не спасешься, в их попав объятья!"
Сказал Рамин: "Пусть даже смелый месяц
Вокруг меня проходит целый месяц,
Пусть служит солнце той луне венцом,
Венеру пусть она затмит лицом,
Ее слова пусть будут, как соблазны,
А козни, хитрости -- разнообразны,
Ее уста пусть будут, как веселье,
А поцелуи -- как хмельное зелье,
Пусть будут, как лукавый сон, ланиты,
Глаза -- волшебной силой знамениты,
Пусть взоры в юных старцев превращают,
Пусть губы к жизни мертвых возвращают, -
Клянусь, -- тебя любить, как прежде, буду,
Я пронесу любовь к тебе повсюду.
Любя тебя, презрев ту красоту,
Твою кормилицу ей предпочту!"
Затем они слились в лобзанье жгучем,
Но каждый был разлукой близкой мучим.
Не слезы, -- кровь у них текла из глаз.
Ужели встреча их -- в последний раз?
Был пламень их тоски неукротим,
От вздохов до небес вздымался дым.
Струилась из очей вода разлуки, -
Нет, жемчугами полные излуки!
От вздохов адским пламенем дохнуло,
Земля в слезах, как в море, потонула.
Скажи: когда они расстались в горе,
Возникли между ними ад и море!
В седло Рамин уселся поутру,
А Вис терпенья сбросила чадру.
Ее согнула, словно лук, разлука, -
Стрела в Рамина прянула из лука.
Когда же в сердце та стрела вошла, -
Согбен, как лук, он взвился, как стрела.
Рыдала Вис: "Хоть далеко свиданье,
Уже сейчас мне тяжко ожиданье!
Ты вынужден в далекий путь пуститься,
А для меня любовь моя -- темница.
Твою любовь, покуда ты в пути,
В темнице постараюсь я найти!
Проклятие моей злосчастной доле:
То я в пыли, то снова на престоле!
Какая в сердце маленьком тоска, -
А ей была бы даже степь узка!
От слез глаза мои -- влажнее моря,
А сердце адом сделалось от горя.
Виновна ль я, что я не знаю сна,
Что я разлукою потрясена?
Кто выдержит -- плыть в море бесконечном
Иль жить в аду, в огне пылая вечном!
Что может быть ужасней, коль врагу
Свою же долю пожелать могу?"
Рамин и войско двинулись походом,
И трубный рев взлетел к небесным сводам.
Подобно туче, взвился прах летучий,
Рамина слезы -- дождь из этой тучи.
Он думал о любимой постоянно,
Он чувствовал, что в сердце ноет рана.
Тоска, тоска была в его глазах,
Его покрыл разлуки вечный прах.
Влюбленному терпенье непонятно,
Он в дни разлук -- нетерпелив стократно.
Но кто, любовной мучаясь тоской,
С любовью мог бы сочетать покой?
РАМИН ВЛЮБЛЯЕТСЯ В ГУЛЬ
Хотя Рамин, являя знатность, доблесть,
Огромную теперь возглавил область, -
Что власть ему и ратные труды?
Рамин без Вис -- как рыба без воды!
Он странствовал, любим подвластным краем,
Следил, чтоб мудро был он управляем,
Он посещал селенья, города,
Прогнав несправедливость навсегда.
Благоустроил он дела в Гургане
И жителей избавил от страданий,
Так что теперь пасли овечек волки,
С орлами подружились перепелки!
Так весело он пировал в Амуле,
Что там в вине и реки потонули!
В стране Кумиш из-за его щедрот
Был днем и ночью радостен народ.
В Гурабе двигались на водопой
Со львами лани общею тропой.
Скакал он с грозной ратью в Исфагане, -
Подобной не было на поле брани!
Над Реем реяла его отвага,
Багдаду он принес добро и благо.
Мир словно сбросил долгих тягот бремя, -
И стало радостным людское племя.