С охоты возвращался он дубравой,
Богатый и добычею и славой.
Он радостно ко мне погнал коня
И, утешая, приласкал меня.
Сказал, наполнив сахаром уста:
"Как ты живешь, душа моя, мечта?
У недруга в руках, в чужой стране
Ты помнишь ли, грустишь ли обо мне?"
Я видела, что он со мной лежал,
В своей руке он грудь мою держал.
Мой соловьиный рот, глаза газели
Он целовал, как никогда доселе!
Слова, что мне шептал мой муж, мой брат,
В моей душе, в моих ушах звенят!
Мне кажется, что я вдыхаю снова
Тот запах тела сильного, мужского.
Но ты пойми: от горя я умру, -
Лишь в сновиденье вижу я Виру!
Скажи, зачем душа во мне живет,
Когда душе враждебен небосвод?
Живу я вместе с горестью большой,
Жива лишь телом, но мертва душой.
Здесь, в грязном Мерве, в войске, на пиру,
Найдешь ли ты такого, как Виру?"
Сказала -- и слезами залилась,
Посыпались жемчужины из глаз.
Кормилица, красавицу лаская,
Сказала: "Успокойся, дорогая!
Я от тебя все беды отведу,
Я на себя приму твою беду!
Твои слова, о пери, их печаль
На сердце мне легли как медь и сталь.
Хотя, я знаю, боль твоя сильна, -
Я более из-за тебя больна.
Так не горюй же, с жизнью сладкой споря,
Не унижайся до тоски и горя!
Дитя, живи, вкушая наслажденье:
Мы в мир пришли, чтоб жить одно мгновенье.
Сей мир для нас -- стоянка на пути:
Едва придя, тотчас должны уйти.
В нем с радостью перемешалось горе,
Но и оно, как тень, исчезнет вскоре.
Огромен мир, но "мир" звучит, как "миг".
Смотри: изменчив он и многолик.
Скорбишь, превратности судьбы познав,
Но мир всегда таков, каков твой нрав.
Сегодня, скажем, проиграв, я плачу,
А завтра мне судьба пошлет удачу.
Ты -- молода, прекрасна, ты -- царица,
Перед тобою мир готов склониться,
Так не томись, покинуть мир спеша,
В оковах не нуждается душа!
Есть много в мире молодых и статных,
Таких, чья жизнь -- в занятиях приятных.
С упорством предаются наслажденьям,
И радостно сияет каждый день им.
Те -- на охоту скачут со двора,
А тем -- на лютне нравится игра,
У этих -- рать, у тех -- гарем, богатый
Рабынями, чьи груди как гранаты,
Тем -- любы целомудренные жены,
У каждого -- удел определенный.
А ты лишь по Виру грустишь, скучаешь
И больше никого не замечаешь.
Ты говоришь, что в войске, на пиру,
В проклятом Мерве равных нет Виру,
Но в Мерве много ты найдешь других
Богатырей, красавцев молодых.
Их лица -- как весенний сад, а стан
Напоминает у ручья платан.
Их породили красота и сила,
А мужество их славу подтвердило.
Их мудрецы единодушно славят
И выше, чем Виру, бесспорно, ставят.
Один из этих юношей таков,
Что нет ему подобных смельчаков.
Он -- солнце среди звезд на небосклоне,
Он -- мускус среди прочих благовоний.
Царей потомок и Адама семя,
Он брат Мубада, он украсил время.
Зовут его Рамин, он -- бес в седле
И светозарный ангел на земле!
Виру он равен прелестью лица,
А добронравием привлек сердца.
От храбрецов он слышит восхваленья,
И все пред ним трепещут в день сраженья.
В Иране мы подобных не найдем:
Тончайший волос он пробьет копьем.
Таких не сыщем лучников в Туране,
И птица падает пред ним заране.
Он всех страшней во дни кровопролитья,
Он всех сильней во время винопитья.
Он барса разъяренного храбрее,
Он дождевого облака щедрее.
Хоть он владеет сердцем смельчака,
В том сердце, так же как в твоем, -- тоска.
Как ты, как ты, он изнемог от страсти:
То яблочко распалось на две части.
Как ты, он одинок, тайком страдая,
То -- камышинки ветка золотая.
В тебя он с первого влюбился взгляда,
С тех пор ему другой любви не надо!
С тех пор и слез потоки полились
Из глаз его, прекрасных, как нарцисс.
С тех пор лицо, что, как луна, блестело, -
Поблекло, как солома пожелтело.