Но Юстина пошевелилась, поворачиваясь к нему лицом, и он замер, жмурясь, как кот, вдыхая волшебно-зовущий запах её тела.
Она была рядом, и она его любила! Этого было достаточно, чтобы ощущать себя на седьмом небе от счастья. А свадьбу можно было сыграть и позже, они всё равно жили вместе.
Конечно, у «родича» из второго Ф-превалитета жизнь складывалась удачней, он-то как раз женился на любимой женщине – Усте, «родственнице» Юстины, и, похоже, катался как сыр в масле, по образному выражению Дана-второго. С другой стороны, завидовать особенно было нечему, Прохор-2, несмотря на все житейские напряги, изменился мало и не стремился, как его «одиннадцатый брат», достичь вершин самореализации. Он всё так же увлекался числонавтикой, предпочитал всё свободное время проводить за компьютером, ленился бриться по утрам и часто забывал, что живёт не один, не принимая почти никакого участия в бытовых делах.
Странно, однако всё это Устинья ему прощала, компенсируя «барские замашки» мужа собственной активностью, расторопностью и решительностью, успевая и готовить любимому еду, и убирать квартиру, и участвовать в соревнованиях по бейсджампингу и скайдайвингу.
На миг в душе проснулась зависть.
Юстина тоже готовила и убирала, но большую часть времени проводила на службе, отчего Прохору часто приходилось выполнять «женскую» работу, хотя делал он это легко, пусть и без особого удовольствия. Изменить отношение Юстины к её непростой и опасной деятельности он не мог, она и слушать не хотела о переходе на другую работу.
Дан Саблин как-то даже пошутил по этому поводу:
– А может, она в будущем станет министром внутренних дел. Ты против?
Прохор только тяжко вздохнул в ответ. Он не хотел, чтобы жена всю жизнь провела среди полицейских и задержанных ими подонков, но был бессилен что-либо изменить. Как сказал тот же Саблин:
– Терпи, если любишь. Нет ничего в мире плохого, есть только то, что тебя огорчает.
– Меня многое огорчает, – буркнул Прохор. – Но я хочу ей только добра.
– А разве ты не знаешь, что навязанное добро – зло?
Ответа Прохор не нашёл.
Мысли свернули к собственному целеполаганию.
Несмотря на долгое отсутствие, завлаб профессор Чудинов не уволил математика, проявлявшего чудеса творческого подхода к решаемым лабораторией проблемам. Прохору даже не урезали квартальную премию, называемую бонусом за креатив. И он без энтузиазма, но с охотой втянулся в бесконечные расчёты характеристик метаматериалов, в которых нуждалась отечественная промышленность, а также частные фирмы, которые платили за исполнение заказа гораздо больше, чем государственные предприятия.
Последней работой Прохора стал анализ феррофлюидов – магнитных жидкостей на основе нанокластеров атомарного железа, способных принимать любую заданную форму. Работа оказалась интересной, и он уже месяц с удовольствием уходил в дебри расчётов и разработки вариантов удивительной субстанции, часто задерживаясь в лаборатории допоздна, а то и беря материалы домой, на выходные; у него стоял мощный персональный компьютер «Осколковец», способный рассчитать любой физический процесс.
Захотелось сесть за клавиатуру и полюбоваться структурой материала, из которого можно было легко лепить «жидкие скульптуры» любой формы, не требующие энергетической подпитки.
Юстина заворочалась снова, подняла голову.
– Опять не спишь?
Он подивился её чуткости, виновато повозился.
– Сон приснился…
– С мостом?
– Угу.
– Позвони ДД, поинтересуйся, ему снятся подобные сны?
– Спасибо, что не посоветовала сходить к психиатру.
– Психиатр не поможет. – Юстина придвинулась ближе, обняла. – Спи, встанешь разбитый.
– Скоро вставать.
– Это приказ!
– Понял, мой генерал! – Прохор улыбнулся, потёрся подбородком о тёплое плечо подруги и неожиданно уснул, расслабленный.
Юстина знала не одно волшебное слово, успокаивающее мужчин.
Проснулся он от того, что с него бесцеремонно стащили одеяло.
– Вставай, соня, на работу опоздаешь.
Он разлепил глаза.
Юстина стояла у кровати, одетая в строгий тёмно-синий костюм, ничуть не убавляющий её природной красоты.
– Рисовая каша на плите, остальное на столе.
– Мы же хотели вместе завтракать, – огорчился Прохор.
– Я спешу, зато обещаю совместный ужин, ресторан выбирай сам, созвонимся после обеда.
– Ты круглосуточно красивая…
– Это ты к чему? – свела она брови к переносице.
– Это слова старой песни… а я круглосуточно в тебя влюблён.
– Романтизм с утра суть нездоровое мироощущение. – Она наклонилась, поцеловала его в щёку. – Контрольный поцелуй. Всё, пока.
Юстина исчезла.
Он полежал, улыбаясь, представляя, как обнимает её и медленно раздевает, потом увидел малиновый отсвет лазерных часов на потолке – пошёл уже девятый час утра – и подскочил, понимая, что запросто может опоздать. Нынешние суздальские пробки не уступали по плотности московским, так как улицы города были намного у́же.
Через пять минут он брился. В половине девятого завтракал: рисовая каша, блинчик с творогом, кофе. Без пятнадцати девять вывел свой кроссовер «Феникс» на улицу… и опоздал на работу на сорок пять минут. К счастью, завлаб отсутствовал, задерживаясь по каким-то причинам, и опоздание математика заметила только лаборантка Марина, младший научный сотрудник, заканчивающая местный суздальский институт химического машиностроения. Но она Прохора уважала и не стала уточнять причину опоздания, исполняя обязанности секретарши. Девушкой она была симпатичной, однако, по оценке Прохора, слишком много курила и ещё больше болтала с подругами по скайпу.
Глотнув кофе с лимоном, он сосредоточился на задании и вскоре забыл не только о существовании Владык с Охотниками, но и своём собственном. Работе с компьютером он отдавался целиком и полностью, не отвлекаясь на пустопорожние беседы с коллегами, за что они прозвали его матаголиком. Никто из них не знал, что Прохор зачастую решает на работе совсем другие проблемы, связанные с формологией и поиском экзотических числомиров, однако большинство сотрудников лаборатории с математикой вообще и тензорным анализом в частности не особенно дружили, поэтому геометрические фигуры, возникающие в объёме дисплея Прохора, воспринимали как элементы рабочих вычислений.
До обеда время пролетело незаметно. А потом позвонил Дан Саблин. В отличие от второго Дана – Данияра, в родном одиннадцатом числомире полное имя его звучало иначе – Данимир.
– Как дела, формонавт?
Прохор оторвался от созерцания «магнитной пены», представляющей собой основу феррофлюидного материала, провёл ладонью по лицу.
– Голова пока цела. Что у тебя?
– Изучаю азы формологии. Был у «брата».
– У Данияра? Как они там? Я со вторым не пересекался уже с неделю.
– У них вроде бы всё нормально, обустраиваются на новом месте. – Данимир имел в виду, что Прохор-второй вместе с Устей и Даном-2 переехали в Вологду, где и начали новую жизнь, в надежде, что там искать их ищейки Владык не станут. – Хотя Дан загривком чует некую неловкость, дыхание потенциальной угрозы, так сказать.
Прохор подобрался.
– В чём это выражается?
– Да ни в чём, у «братишки» просто шалят нервы.
Прохор покачал головой.
– Данияр уравновешен не меньше, чем ты. Он не из тех, кто впадает в панику.
Тон Саблина изменился.
– Давай-ка об этом не по телефону. Заеду за тобой после работы, и мы посидим где-нибудь в тихом месте.
– Сегодня я ужинаю с Юстиной, она сама предложила.
– В таком случае заеду к вам домой позже, поговорим, обменяемся новостями.
– У тебя есть новости?
Саблин помолчал.
– Иногда мне кажется, что я сплю… точнее, живу не в своём числомире. – Он хохотнул. – Может, формонавтика вызывает шизофрению? А может, я заблудился и в самом деле живу не в своём теле?
– Ты меня пугаешь. Если тебе кажется, что ты сам не свой…
Тон Данимира стал прежним.
– Я пошутил. Хотя, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Больше всего меня достаёт тишина вокруг. Прохориил-999 предупредил, что Владыки не отступятся, почему же они молчат полгода? Вынашивают планы? Ждут удобного момента для удара?
– Что-то уж больно велико их терпение. Ты бы стал ждать так долго, чтобы отомстить? А если они всё-таки отступились, поняли, что нас не сломить?
– История учит, что она ничему никого не учит. Не нравится мне тишина, чего-то мы не видим. Надо бы погулять по числомирам, присмотреться, что у них творится. Да и с ДД надо бы посоветоваться. Кстати, как у тебя с Юстей?
– Нормально, – усмехнулся Прохор. – Как поётся в песне: таких, как она, не бывает, таких, как я, не бросают. Теперь у меня дома полный матриархат.
– Тебя это напрягает?
– Ты знаешь – нет, – признался Прохор. – Мне даже нравится, когда она командует.