– Четвертый пункт моего плана, – продолжает Севран, – зиждется на том факте, что французская пресса терпеть не может платить за каблограммы. Они будут печатать прокисшие новости, недельной давности…. будут списывать, красть, сочинять – все, что угодно, только б не платить за кабельные услуги.
– А как же «Авас»?[175] – спрашивает Сэм.
– Я бы платил «Авасу» часть взятки, это само собой. Суть в том, что я бы обзавелся поддержкой Нью-Йорка от работников пула с Уолл-стрит.
– Ну, вам понадобится всего одна газета. Можно купить какую-нибудь пошлую, обанкротившуюся портянку, пустить слух по кафе красных фонарей и Бурсы, что у нее поддержка Уолл-стрита, и в одночасье добиться оглушительного успеха. Надо только завести моду… другие газеты подхватят вашу информацию и станут вас рекламировать.
– Нет. Чтобы продавать акции ан-масс, нам нужно иметь за собой все финансовые газеты. Тут все должно быть хорошо, достаточно хорошо, чтобы поймать всех лохов, выманить все добрые монеты из всех знаменитых шерстяных чулок страны, из ватных бюстов старых дев, из всех фондов, вверенных попечению семейных стряпчих. Мне не только умники нужны, что кидаются очертя голову куда ни попадя, не только пляжные крысы, ждущие прилива, не только мудрецы, которые выходят из игры и навариваются…. Мне нужны деньги вкладчиков….
Иными словами, замысел Севрана в том, чтобы выдавать себя за частную кабельную службу, покупая кабельные услуги у одной из компаний. Другая его мысль – его шайка назовет себя Комитетом экономического инспектирования или каким-то похожим говном, набьет комиссию экспертов крупными именами.
Карл хмурится своей сигаре, чтобы не щериться. Лицо у него загорается от одной мысли о деньгах, а вот это все доводит его чуть ли не до истерики. Возможно, он рассчитывает, что Бэкер немедленно кинется в банк, пока Севран пойдет арендовать контору, поскольку он разочарован, когда совещание заканчивается, а ничего определенного так и не достигнуто.
Сэму и Севрану предстоит встретиться еще раз, Севран едет с нами в такси до Капуцинов. Карла высаживаем несколькими кварталами дальше. Потом мы с Сэмом направляемся к Александре……. Там должна быть Клубочек, и Сэму выпадает хорошая возможность познакомиться с Александрой. Он по-прежнему беспокоится из-за Тани.
– Как по-вашему, есть ли вероятность, что она могла испугаться и сказать что-то своей матери? – снова спрашивает он. – Не хотелось бы мне впутываться ни в какие неприятности, знаете ли. Вы с ее матерью давно знакомы, верно? Как она, ничего?
Остаток поездки я трачу на заверения, но, когда мы останавливаемся у Александры, он все равно нервничает. Если возникнут неприятности, говорит, он все переложит на мои плечи……
Клубочка там нет, как нет и Тани. Они уже отправились обратно в отель Бэкера и теперь, вероятно, где-то вместе проводят вечер. Александра приглашает нас в дом…..
При первом же взгляде на Александру Сэм расцветает. Он не рассчитывал, что она окажется такой смазливой пиздой. Весь надувается, топорщит перышки, как голубь, и усилия его нельзя сказать что пропадают втуне. Александра теплеет к нему сразу же.
– Скажите-ка, она чудесна! – восклицает Сэм, как только мы остаемся наедине. – Вы никогда не говорили мне, что она такая. Я ей нравлюсь, вам не кажется? И ей известно, что́ мне в ней нравится… смотрите, как она выставляет это напоказ! Скажите мне, что́ она за женщина на самом деле? Есть ли возможность уложить ее в постель?
Мне без толку оставаться в подобной обстановке, но я хочу наверняка убедиться в том, как все устроилось, прежде чем оставлю их с Бэкером наедине. Поскакав немного вокруг да около, я умудряюсь перехватить несколько минут тет-а-тет с Александрой. Мы стоим в вестибюле, и она позволяет мне себя общупать… даже дает вынуть Джона Четверга и потереть его носом ей между ног. Но не желает, чтоб я совал свой хуй ей в пизду целиком.
– Мне теперь долго не захочется, чтоб ты его вообще вынимал, – говорит она, отталкивая меня и располагая мою елду еще ниже по своим бедрам, где ее мочит сок. – И я не могу быть неучтива с другим своим обществом…. сейчас нам лучше вернуться.
– Он не станет возражать, если ты сколько-то будешь с ним неучтива, если ты позднее будешь неучтива и со мной, – сообщаю я ей. – Он хочет тебе ввинтить.
О, чем я в последнее время занимался? Да, что я рассказывал о ней очаровательному мистеру Бэкеру? Знает ли он, что я с нею жил? И не думаю ли я, часом, будто теперь, когда свободен, я могу приводить своих друзей и предлагать им ее…. будто она, быть может, моя жена? Поэтому мне приходится объяснять, что Бэкер вообще ничего не знает, кроме того, что она Танина мать, а все, что ему про нее известно, он видит сам…. а уже этого с лихвой для того, чтоб мужчина захотел ее выебать.
Александра стоит передо мной, и мы с нею играем друг с дружкой, пока она все обдумывает… Есть ли у мистера Бэкера жена, помимо его прелестной дочери? Ах да, она слыхала, как девочка упоминает о матери. Далее – хорошенькая ли у него жена, тянет ли к ней мужчин? И наконец… насколько хорошо я знаю его жену?
Я отвечаю на все вопросы, кроме последнего… Александра делает вид, что не замечает упущения… Она очень… полна томлений, говорит она мне. Да, сегодня вечером ей бы хотелось поебаться, и, приди я к ней один, мы бы провели вместе чудесный вечер. Но поскольку со мной мой друг, от этого плана придется отказаться, ибо она определенно не намерена допустить, чтобы мы ввинчивали ее вдвоем. И она мне скажет кое-что еще… если бы мой друг пришел один… вероятно, она б разрешила ему остаться. Любому из нас, понимаю ли я? Да, вот до чего хочется ей лечь в постель с мужчиной, вставить хуй себе в кон…. Но не два… нет, никогда…. После пережитого у каноника Шарантона она осознала, что нужно вести себя скромнее…..
Возвращаюсь поговорить с Сэмом. Все в порядке, сообщаю я ему. Я ее прощупал, и мне кажется, она позволит ему себя выебать… Он ей нравится, говорю ему я, а также сочиняю множество красивостей, которых она не произносила. Поэтому теперь решать ему…. помнить нужно только, что на самом деле она хочет, чтоб он ей просто ввинтил, поэтому пусть не боится стремиться к этому. Что же касается меня, то у меня свидание, и я теперь их покину. Я не сообщаю ему, что свидание у меня – с его женой…..
* * *Энн считает мою квартиру очень старомодной и очень удобной. Все в ней так приватно, говорит она… она не знает ничего о парадах, что здесь случаются в самое неподходящее время. Такое место будет в самый раз для женщины, пожелавшей бы завести роман, не правда ли? И много таких тут вокруг? Она, конечно, просто так интересуется…..
Энн желает узнать Париж получше, и у нее целый список вопросов, длиной с руку. Где это? Где такое найти? Где для такого и эдакого лучший район? И первые полчаса, что Энн проводит у меня, она сидит и корябает в блокнот все мои ответы. Ей предстоит еще много чего повидать в Париже перед тем, как уедет домой, восклицает она, и ей интересно узнать город во всех ракурсах. Ну а где покупают те ужасные открытки?
Я ей рассказываю, где можно купить гривуазные картинки…. Хотя как она могла пробыть здесь столько и до сих пор не повстречаться с барыгами, я не знаю. Затем она желает знать, настолько ли они на самом деле скверны, как о том все говорят… или же просто… риске´? Она, конечно, ни одной раньше не видела… Ну а хотела бы посмотреть? О, а у меня есть? Ну, это как-то неловко…. но, наверное, такова часть жизни. Да, она должна их видеть; образование человека должно быть всесторонним……
Я показываю ей снимки Анны, даю целую пачку и позволяю все проглядеть. Она заливается румянцем, едва взглянув на первый. Ох… они довольно забористы, нет? Смотрит их все очень быстро, а потом еще раз, очень медленно… Ей становится тепло, она бросает взгляд на камин и ослабляет на себе ворот свитера. Выпивает много бокалов вина…
После этого извлечь ее из одежды вовсе не так трудно. Несколько ощупываний, и она готова ко всему…. или же так сама считает. Как только я запускаю руку ей под юбку, плавание становится гладким. Она раздвигает ляжки, когда я их тискаю, и позволяет мне спустить с нее штанишки, даже не вздев бровь. И духом этих картинок она прониклась на самом деле, сука…. между ног у нее столько сока, что все штанишки промокли, а большая пизда – как огневая коробка.
Быть может, я бы предпочел, чтобы на ней был пояс, спрашивает она? Одеваясь, она подумала об этом, но, похоже, носить такой предмет одежды – извращение, поскольку он возбуждает половые аппетиты…. И все равно, если мне этого хочется, она всегда будет его потом надевать, даже под спортивную одежду….
Я ею удовлетворен как есть…. большой жопы у нее вполне достаточно, чтобы у моего хуя шея затекла, есть там пояс или нет. А оттого что на ней остаются чулки и туфли, он, кажется, становится больше обычного…