— Что?!
Вопрос остался без ответа.
Евгений мучился морально, что отражалось на его физическом состоянии, словно это он летел с балкона, прикрываясь пододеяльником. Эта Женечка все-таки привела в квартиру соседа! Да, пусть тот пострадал: пережил падение в бездну, истощил нервную систему, напугал Эмму… Хм, чуть не позволил ей начать надеяться на что-то большее… Ладно! Хорошо. Все это понятно. Но чужого мужика в дом тащить-то зачем?! Можно было его на лестничной клетке накормить-напоить и пинком под зад выдворить, как только ребята из службы спасения осуществят ему доступ на занимаемую жилплощадь. А то они играют роль этих самых ребят.
— Гаврюша, а вы какой чай пьете? — тем временем раздался голосок Женечки. — Черный байховый или зеленый противный?
— Фу, — с раздражением отметил Евгений, какой у нее голос приторный, когда Женечка назло ему говорит про противный зеленый чай. Ведь это он, Евгений, сейчас этот чай пьет.
— Черный, — кивнул Жене Гавриил, распластавшись на столе с локтями.
Ольга Геральдовна терпеть не могла, когда Евгений вот так ложился на стол и раскисал. Интересно, что бы она сказала, увидев Гавриила в подобной позе?
— Локти со стола убери, — пробурчал Евгений.
— Ну что ты его цепляешь, — возмутилась тут же Женя. — Человек чуть ли не с неба свалился! Он пережил такой стресс. Вам, Гавриил, чай с сахаром или с вареньем?
— Мне, — грубо сказал Евгений, — тоже с сахаром!
Он не понимал, что с ним творится. С одной стороны, ему было жалко разнесчастного соседа, которому очень не везло в жизни из-за его несносного характера. С другой стороны, почему его должна жалеть именно Женя, а не какая-то там продавщица, в которую сосед безнадежно влюблен?!
А тут еще Матильда подошла и принялась тереться об ноги Гаврилы. Такого предательства от любимой кошки Евгений не ожидал! Это что, круговая женская порука?! Все особи женского рода жалеют мужика с неудавшейся личной жизнью? Ему что, тоже прыгнуть с балкона, завернувшись в простыню, чтобы обеспечить себе ласку и заботу?! И следует заметить — не чью-то заботу, а Женину. Придется признаться еще раз самому себе в том, что он, как и Гавриил в свою продавщицу, безнадежно в Евгению влюблен.
Пока Женя щебетала соседу про выбор варенья, стоя возле распахнутого кухонного шкафчика, Евгений поднялся из-за стола и взял горячий чайник. Разлил чай по кружкам: себе и Гавриле — зеленого, Жене — черного. Положил в чашки по здоровенному куску сахара и сунул соседу ложку, кивая в знак того, чтобы тот размешал.
— Я хотел черного, — простонал Гаврила.
— И он не хотел с сахаром, — удивилась внезапному порыву Евгения Женя.
— Я тоже кое-чего сегодня хотел, — возмутился Евгений. — Но был вынужден доставать, возиться и выслушивать.
— Я, ребята, пожалуй, пойду, — привстал Гаврила.
— Не вздумайте! — запротестовала Женя.
— Сиди, — хлопнул его по плечу Евгений. — Чай пей. С сахаром. От варенья возникает изжога.
— Видите, — кивнула в его сторону Женя, — это он о вас так заботится.
— Спасибо вам, ребята. А то я подумал, что стал обузой для всех.
— Что вы, Гавриил! Смотрите, вас и Мотька обожает!
— Ага, — хмыкнул Евгений, — всю свою блохастую плешь об тебя вытерла.
— Евгений! Зачем ты так говоришь о нашей кошке?! — воскликнула Женя.
О нашей?! Он поразился. Что она хотела этим сказать? Не придется ли им вскоре делить имущество и разъезжаться? Что значит, «наша кошка», если она принадлежит и всегда принадлежала Ольге Геральдовне?!
Женя не обращала на все это внимания. Ясно, что она была занята сейчас проблемами обездоленного страдальца. Евгений тоже решил замолчать, хотя бы на тот момент, пока пьет чай. За кухонным столиком воцарилась тишина…
— Ребята, какие вы хорошие! — наконец произнес довольный Гаврила, когда чай в его кружке закончился. Он был так рад спасению, что не чувствовал возникшего между хозяевами квартиры напряжения. — Как я вас люблю!
И полез целоваться почему-то к Жене! Как в плохом кино, Евгений успел вставить в пространство между их лицами свою ладонь, которую сосед со звоном чмокнул. А с другой стороны в нее уткнулась Женина щека. Щека. Приятно, что не губы.
— Спокойно, — сказал Евгений. — Мы забыли вызвать спасателей!
И пошел звонить, с тяжелым сердцем оставляя Гаврилу наедине с Женей.
Апофеозом этой сцены должны были стать бравые молодцы с дрелью, или перфоратором, или чем они там открывают входные двери. Но когда в дверь позвонили и Евгений ее открыл, на пороге стояла Эмма Павловна с пододеяльником в пухлых руках.
— Вот, — торжественно сказала она, — нашла! Постирала. Посушила. Совершенно чистое изделие. Извольте вручить хозяину.
— Изволяю, — хмыкнул Евгений и, сделав шаг назад, пропустил Эмму Павловну. — Хозяин ждет не дождется, — добавил он с ехидцей.
Застигнутый врасплох Гаврила сначала не понял всего драматизма происходящего — и потому мгновенно оказался заключенным в пылкие, но сострадательные объятия трепетной дамы.
— Бедняжка, — приговаривала она, — столько тут натерпелся!
— Она его поломает, — шептала стоявшая рядом с Евгением Женя.
— Ничего, — довольно ответил он, — зато постельная принадлежность нашлась.
Вскоре нашлась и спасательная бригада. Трое парней в спецкостюмах глубокого серого цвета с яркими рыжими вставками немного поглумились над хозяином двери с английским замком и открыли ее за пять секунд. Евгению пришлось с ними расплатиться, потому что одуревший от радости сосед ни о чем другом, кроме как забраться в постель и забыться в глубоком сне, больше не думал.
Парни спасли его от домогательств знойной женщины, которая увязалась за ними, требуя и ей показать фокус — открыть дверь за пять секунд.
— Нимфоманка, — проворчал Гавриил, — устраиваясь калачиком под одеялом. — Ребята, извините, перенервничал.
— Может, тогда лучше водочки? — Евгений щелкнул себе по горлу двумя пальцами.
— Как ты можешь?! — возмутилась Женя. — Человек устал!
— Не употребляю, — вздохнул уставший человек и закрыл глаза.
Женя подошла к Гавриилу и поправила одеяло. После этого заботливого жеста Евгений поймал себя на мысли, что был готов придушить Гаврилу. Да что ж с ним творится?!
Они вернулись в свою квартиру. Набравшись духу, Евгений спросил Женьку про музей. Актуален ли еще поход? После всего, что случилось, расставаться не хотелось.
Женя уже собралась ему что-то ответить, но они оба в это время вошли в кухню.
На столе, среди чашек и печенья, валялась Матильда, весело постукивая пушистым хвостом.
— А ну-ка, брысь! — возмутилась Женя. — Что за манеры? Вроде бы приличная кошка, с хорошей родословной! Брысь! Брысь, я сказала.
И замахала на кошку руками. Матильда обиделась, соскочила со стола и убежала в коридор.
— Первый раз такое вижу, — признался Евгений. — Она у нас на столе никогда… никогда…
— Да это просто хамство какое-то. А если у нее блохи?!
— У Матильды не бывает блох, — поморщился Евгений. — Что-то случилось, раз она так поступила.
— Конечно, случилось. — Женя кинулась убирать со стола. — Вы ее избаловали!
— Мы? Кто это?
— Ты и Ольга Геральдовна!
— Ах, значит, мы плохие?
— Я не говорю, что вы плохие. Я говорю, что кошка сильно избалована.
— Не кричи на мою кошку!
— На мне такая же ответственность за нее, как и на тебе!
— Женя! — прервал ход ссоры Евгений.
— Да?
— Женя! — повторил Евгений уже увереннее. — Стоп. Мы не ссоримся. Мы идем гулять в парк или, хочешь, можем в музей?
— Хочу.
Честный и решительный ответ Евгению понравился. Он подождал, пока Женечка переоденется. Ходил по коридору и прислушивался к шептанию за стеной.
— Нечего надеть, — бормотала Женя, по всей вероятности, стоя перед гардеробом.
И где их только всем этим женским штучкам учат?! Манипулированию этому. Наверняка учат — потому что сразу после услышанной команды «нечего надеть» у Евгения возникло желание повести Женю в магазин и купить бедняжке новое платье.
Но когда Женя вышла, Евгений понял, что она и в старом безумно хороша! Как он раньше не замечал, какие у нее красивые глаза и губы. Нет, губы он заметил давно, вот потому и поставил перед наглым целовальником Гаврилой ладонь. И ноги у нее такие длинные, как у моделей. Не слишком ли короткое платье? С другой стороны — Евгения Жукова выходит в свет с мужчиной, так что от приставаний других она будет избавлена. Но почему босая?
— Сейчас обую туфли, — улыбнулась Женя и присела на пуфик.
Евгений увидел ее туфельки — черные, неброские, но очень изящные. Он захотел ей помочь, но что-то его сдержало. Женя сама сунула ногу в туфлю и закричала: