– Да! Точно выпускала!
– А кто тогда их загнал?
– Не знаю. Лерочка не могла. Она к ним подходить боялась.
Это точно. Валерия боялась свирепых стервецов до смерти. Кто тогда это сделал?!
– И не приезжал никто, и не звонил. По домашнему точно не звонил, у меня же вот параллельный под ухом. – Оксана Петровна кивнула в сторону аппарата, трубку с которого снимала, чтобы хозяев не беспокоили в неурочное время. – Может, беда какая случилась, Виталик?! С Лерочкой, может, беда какая?!
– Хватит! – взревел Сетин и ринулся к выходу из ее комнаты.
Оксана Петровна, на ходу надевая халат, засеменила следом. Он метался из комнаты в комнату, и она за ним. Он сиганул в кухню к холодильнику за выпивкой, и она за аптечкой к тому же холодильнику.
– Что делать-то станем, а? – спросил он, выпив почти двести граммов коньяка из горлышка. – Как она могла удрать, если собаки по двору бегали? Если удрала, когда они уже заперты были, то кто их запер?!
– Может, ее украли, Виталик? – Оксана Петровна крутила в руках мензурку с лекарством и всхлипывала тихонько. – Может, украли голубушку нашу?!
– Зачем? Зачем ее красть? – удивился неподдельно Сетин. – Бизнес в порядке. Никто меня не шантажировал. Никто не угрожал. Да и четвертая она у меня жена, чтобы кто-то через нее мог на меня давить. Это не способ устрашения, все должны это понимать.
– Жена-то четвертая, да первая, которая… – Оксана Петровна неожиданно запнулась, отворачиваясь, будто затем, чтобы поставить склянку из-под лекарства на стол.
– Оксана Петровна! – снова заорал Сетин не своим голосом, стиснув диванный подлокотник. – Если вам есть что сказать, говорите, если нет, не надо делать никаких идиотских намеков! Вы знаете, как я этого не люблю!
И заметался, вскочив с дивана, по кухне, поддавая пинком все, что попадалось ему под ноги.
– Тест я нашла, Виталик, – стыдливо опуская глаза, призналась Оксана Петровна.
– Какой тест? – не понял он.
– Тест на беременность я нашла в мусорном мешке. Не подумайте, что я роюсь в мусоре, боже упаси! – Она сложила руки на груди, каясь. – Нет, просто он сверху лежал, как градусник, честное слово! Я и заинтересовалась, а это, оказалось, тест.
– А… А откуда вы знаете, что это именно тест, и именно на беременность?! – Сетин удивленно вытаращился.
Заподозрить престарелую домработницу в связях, могущих повлечь за собой нежелательную беременность, мог только сумасшедший.
– Из телевизора, откуда еще-то. Там все сейчас преподают, как в институте. Так вот я к чему… – Она снова принялась ходить за ним по пятам, куда он, туда и она, пинать только поостереглась шкафы, диваны, кресла. – Может, тест тот положительным был.
– И что с того?
Он вообще не понимал, куда она клонит, и ненавидел себя за это еще сильнее, чем за то, что не сказал нужных слов перед уходом своей жене.
– А то, что Лерочка может быть беременной! А это уже ваш наследник! И вот… Вот поэтому ее могли украсть! И не ее скорее, а вашего ребеночка, Виталик! – Оксана Петровна снова скорбно всхлипнула, запричитав вполголоса.
– Чертовщина какая-то! – охнул он с болезненной гримасой и забормотал: – Просто бразильские страсти какие-то! Потом окажется, что она родила двойню. Их разлучат, а через двадцать лет они встретятся. Одна будет богатой, вторая нищей, и никак иначе… А тест был положительным?!
Мысли в голове пухли, словно на дрожжах. И голова, кажется, раздувалась, ширясь в объеме, от этих скоро размножающихся мыслей.
Валера беременна?! Господи, ну почему?! Хотя она же замужем. С мужем спит, чего же тут удивительного! Отсюда и объяснение ее странному поведению, необъяснимым слезам и мрачным мыслям. Беременные женщины, болтают, горазды на такие штучки.
– Тест был положительным? – снова повторил он странным глухим голосом, который даже домработницу удивил.
– Не знаю. Я же в этом ничего не понимаю. Посмотрела, узнала, что тест, да и выбросила. Это у нее надо было спрашивать.
– У кого? – Сетин оперся кулаками в стол, опустив голову. – У кого я должен был спрашивать, Оксана Петровна? У жены? Где она?! Нет ее! И что теперь? Под поезд мне лечь прикажете?
– В милицию надо бы позвонить, Виталик, – подсказала Оксана Петровна, шумно дыша ему в спину.
– Какая милиция, Оксана Петровна?! – простонал он, опуская голову еще ниже. – Какая милиция?! А если… А если она просто сбежала от меня, что тогда?
– Сбежала? А чего это ей бежать от таких благ?
– А потому что я такой тупой и грубый, – скорее для себя, чем для нее, тихо заметил Сетин. – Потому что не нахожу нужных слов, когда их хотят слышать. Потому что не могу правильно и красиво любить, хотя и люблю… Что делать, что делать-то теперь?!
Решение всплыло ближе к утру, когда предел его отчаянию, чередующемуся со вспышками ярости, грозил перерасти в нервное истощение.
Оксана Петровна, без конца вертевшаяся у него под ногами, была отослана к себе в весьма грубой форме. И она там плакала теперь тихонько, прислушиваясь к звукам из кухни. Он прикладывался то к коньяку, то к лекарствам. Ничего не помогало. Паника в душе росла, выхода не находилось. Мобильный Леры не отвечал. Домашний на ее прежней квартире тоже. Подруга Катя не знала, где она может быть, и переполошилась с ним на пару. И дважды уже успела позвонить, пока он то бесновался, то пугался, покрываясь липким потом.
А потом вдруг…
– Спишь? – прохрипел Сетин в трубку, еле ведь отыскал номер телефона, записанный им на чужой визитке карандашом.
– Уже нет, а кто звонит-то?
– Сетин. Сетин звонит. Не забыл такого?
– Чего тебе, Виталик? – сразу спросил его одноклассник, значит, помнил.
– Помощь твоя нужна, Слав.
– Да ну! А что случилось? – Ростислав, которого никогда в жизни никто не называл полным именем, либо Ростиком, либо Славиком, тяжело и шумно задышал, прикуривал, наверное. – Говори, не жуй там сопли! Пятый час ведь, мне уже через час вставать!
Плевать Славка хотел на все его деньги. Манерничать в угоду не станет. Сетин невольно улыбнулся. Настоящий мужик, добавить нечего. Такой ни под кого не прогнется. И поможет, если надо.
– Беда у меня, Славка, страшная беда. – Сетин вдруг только теперь почувствовал, насколько это может быть страшным и безнадежным, и задохнулся почти, выговаривая через силу: – Жена у меня пропала, Славка.
– Ого! Это которая же? Слыхал, их у тебя…
– Единственная она у меня, Слав, – прохрипел Сетин, перебивая старого друга, о котором и вспомнил-то, встретившись пару лет назад на встрече одноклассников. – Единственная, любимая. И вот теперь она пропала…
Глава 10
Ростислав Сомов хмурился все утро. Оно вроде и неплохим выдалось. Отчет по делам его порадовал. Секретарша сегодня явилась на работу вовремя, а то хотел ее сегодня уже увольнять. Даже кофе сварила впервые сносный. Любимая гортензия на окне в глиняном ярком горшке вот-вот должна была зацвести. Компьютер за утро ни разу не завис, и Интернет открылся почти сразу.
Все вроде бы нормально, а он хмурился.
– Что-то не так, Ростислав Викторович? – поинтересовался один из его детективов.
Молодец, парнишка, толковый. Въедливый такой, дотошный. И клиенту угодить сумел, и начальству, и агентство их сумел прорекламировать на пять с плюсом. Уже трижды звонили за утро Сомову.
Всех клиентов он сам принимал, не доверяя их даже таким въедливым и дотошным, как его помощник. Определял с ходу их статус, платежеспособность, решал, с кого сколько можно запросить. Определял вероятность раскрытия запутанных дел и тогда уже либо отсылал обратно с вежливым обещанием подумать над их проблемой, либо передавал с рук на руки помощникам.
Безнадежных дел Сомов не терпел и не брался за них никогда. Они ему еще по оперативной работе в милиции надоели до зубовного скрежета, выработав в нем стойкую аллергию. И чувствовал он их за версту. Будто кто-то невидимый позванивал тревожно над ухом в звонок.
«Не суйся, Сомов! – тренькал время от времени кто-то в звоночек. – Не то все! Не твое! Не суйся!..»
Он и не совался. И все было хорошо. И детективное агентство худо ли бедно процветало, вон даже на ставку секретарши денег наскреб. И все сыты были и довольны, особенно клиенты.
Но сегодня…
Как только Сомов положил трубку, переговорив ранним утром с Сетиным Виталием, так моментально в ушах зазвонило.
«Дело дрянь! Гнилое, гиблое дело, Сомов! – стонал его мозг, не успевший как следует проснуться. – У Сетина жен этих, как у Синей Бороды! Он мог сам убить ее, а потом трагедию разыграть как по нотам. Тут либо играть по его правилам и дуть с ним в одну дуду, либо сдавать его органам. А ты, Сомов, знаешь, как это бывает. Ты проделывал это не раз. Так то другие, чужие тебе люди были. А тут Сетин! И в друзьях раньше бегали. И влияние у него… И даже если его баба загуляла, ничего хорошего в том нет для тебя, Сомов. Все равно на тебе все замкнется, потому что не чужой тебе Сетин. Они, может, потом сойдутся, помирятся и станут жить-поживать, а ты в дураках останешься. И неловкость при встрече с тобой всякий раз и он, и жена его станут чувствовать… А если ее украли с целью выкупа, что тогда, Сомов?! Что ты станешь… Нет, что ты сможешь тут поделать?! Ничего, Сомов! В случаях с похищениями знаешь ведь, что бывает! Там процент выживших похищенных жертв весьма, весьма маленький. Эх, и зачем только ты трубку снял, Сомов?! Не дозвонился бы до тебя Витальча, достал кого-нибудь другого. А теперь… Что теперь?!»