- Я знаю, что люди могут сделать невозможное. Если, конечно, в них верить. Вот и все! - Кардашов посмотрел на схему. - И в первую очередь там, где даже самые совершенные машины ничего не могут... Да, Николай Иванович, замечание ты сделал Самойлову правильное - о безопасности думать надо, но не отметить Самойлова нельзя... Вот я и хочу...
Стрельцов перебил его:
- Не воображай, что ты только один у нас умный и справедливый. Приказ я уже подписал - благодарность твоему Самойлову от Правительственной комиссии и премия. Как положено. А если очистит крышу, к Герою представлю...
Кардашов крепко пожал руку Стрельцову и быстро вышел из кабинета. А Николай Иванович еще долго стоял у схемы крыши, думая о чем-то своем.
На крыльце Эрика Николаевича ждали Самойлов и Тимофеев. Они вопросительно посмотрели на него.
- Все нормально, - директор улыбнулся, - до утра у нас есть свободное время. Может, махнем все-таки на "Мыс" к нашим - они, наверное, заждались, а?!
- Вперед. - Тема распахнул дверь "Волги".
- Ого, Тема, - Кардашов сел на заднее сиденье, - ты меняешь машины, как перчатки. Где такую красавицу раздобыл?
- Для вас, Эрик Николаевич! На "Жигулях" директору станции неприлично ездить. Мои ребята у пятого блока ее обнаружили, пришлось, конечно, ее отмывать, но теперь в пределах допустимого. За 30-километровую зону на ней нельзя, но внутри - сколько угодно.
Самойлов неуверенно топтался у машины.
- Эрик Николаевич, может быть, я останусь, - начал он, - у меня ребята в общежитии здесь, потолковать с ними надо...
- Без разговоров! На сегодня хватит, - перебил его Кардашов. - Садись это приказ.
Самойлов неохотно залез в машину. Тема взял с места рывком, все-таки полихачить он любил.
В вестибюле административного корпуса Кардашова ждали капитан Недогонов и парторг.
Эрик Николаевич с удивлением осмотрелся. Безукоризненная чистота, до блеска натертые полы.
Мимо прошли трое сотрудников, - спецовки выглажены, аккуратные белые шапочки. На шее у каждого висели пропуска: запечатанные в целлофан картонные квадратики и большое фото. Сотрудники направились к контрольно-пропускному пункту, где стояли два молоденьких милиционера. Они взглянули на пропуска, козырнули.
- Совсем другое дело, - заметил Эрик Николаевич. - Показывайте, что натворили, - обратился он к капитану и парторгу.
- Вот и ваш пропуск, - Недогонов протянул целлофановый квадратик, извините, фото не очень удачное, но другого в личном деле не было.
- Вообще-то директора АЭС положено знать в лицо, - рассмеялся Кардашов, но порядок нарушать не буду. На фото похож, а остальное не имеет значения.
Он предъявил пропуск, прошел через пост. Недогонов и парторг молча шли следом.
Лестница была приведена в порядок. "И где он достал мрамор?" - подумал Эрик Николаевич.
Всего несколько дней назад он шел по этой лестнице, и как все изменилось! Ну, а вестибюль второго этажа, где еще совсем недавно... Нет, Кардашову казалось, что он там, на своей станции... А почему здесь должно быть иначе?!
Уже не было фанерных щитов и брусков свинца - на окнах в вестибюле и переходе к первому блоку висели нейлоновые шторы. Они чуть колебались: работали кондиционеры.
Все двери в коридоре, что вел от вестибюля к кабинету директора, выкрашены - чувствовался запах свежей краски. Аккуратные таблички: "Главный инженер", "Партком", "Комитет ВЛКСМ"... Кардашов открыл последнюю дверь: несколько молодых людей сразу повернулись в его сторону. Очевидно, здесь шло заседание комитета комсомола.
- Извините, не буду мешать. - Директор закрыл дверь. Он успел заметить, что мебель в комнате новая, на подоконнике цветы. - Да ты, капитан, чудодей! повернулся он к Недогонову.
Тот не ответил, только улыбался. В приемной директора он увидел Людочку.
- Откуда? - удивился он.
- Товарищ Недогонов прислал машину, - Людочка смутилась, - директора положено встречать по всем правилам.
- Чудодей... всего тридцать шесть часов... чудодей, - повторил Кардашов, и вновь капитан промолчал.
Ну, и в кабинете директора все было как положено. На столе для заседаний стояла ваза с цветами, были разложены карандаши и чистые листы бумаги. За письменным столом, находившимся у окна ("как и на той станции", отметил Кардашов) тонко отточенные карандаши и пухлая папка. На ней значилось: "Тов. Кардашову. На подпись". Ясно, это Людочка постаралась.
Эрик Николаевич обнял Недогонова.
- Спасибо, капитан. Такого, честно говоря, не ожидал.
- Успели... - капитан покраснел, - но пропуска для второй смены еще не приготовили да и...
- Минутку, - перебил его Кардашов, - присаживайтесь. Сейчас обсудим все наши дела... Взгляните. - Он протянул парторгу листок бумаги, на котором было написано несколько фамилий. - Я не забыл никого?
- Нет, - сказал парторг.
- Сразу после обеда проведем собрание представителей рабочих коллективов, - сказал Кардашов, - пусть они решают сами, что делать с ними. - Он кивнул на листок. - А сейчас, - нажал кнопку, и тут же в дверях появилась Людочка, вызывайте ко мне руководителей отделов и службу главного инженера... В общем, капитан, за все спасибо, - обратился он к Недогонову, - а теперь выкладывай свои просьбы.
- Продолжаем дезактивацию, - сказал капитан, - нужно добавить бетон. Нам дают мало, все идет на могильник... Я понимаю, там не обойтись, но если бы нам хоть машин пятьдесят...
- Понял, - Кардашов сделал запись в блокноте, - попрошу у Стрельцова. Думаю, найдет.
- И еще, - капитан смущенно опустил глаза, - хочу, чтобы Правительственная комиссия отметила тех, кто...
- Об этом позабочусь. Представь список, все будут премированы, - пообещал Кардашов.
- Нет, не то, - капитан замялся, - понимаете, все - и офицеры, и солдаты просили дать вместо денег грамоты. Деньги пройдут, и все, а благодарность от комиссии - это можно окантовать и на стену дома или хаты - пусть все знают, что принимал участие в ликвидации аварии. Деньги, ну те, что платят сверх обычного, так сказать, за опасность, наш отряд перевел в фонд помощи... А список наиболее отличившихся, пожалуйста. - Капитан протянул листок.
- Не наиболее отличившихся, а всех, - Кардашов вернул бумагу, - повторяю, всех и первым - себя... Да и ходить далеко не надо, вместе с Людой отпечатайте. Жду.
- Ну что, парторг, - Эрик Николаевич откинулся в кресле, - теперь мы можем спрашивать не только с себя, но и со всех. Согласен?
Парторг утвердительно кивнул.
На опушке леса палаточный городок. Часовой козырнул, пропуская машину. Рядом с контрольным пунктом - площадка, на которой стояли бронетранспортеры.
В центре палаточного городка - штаб части. Машина с генералом и Самойловым подъехала к нему, у входа в палатку уже стоял полковник - командир части.
- Товарищ генерал. - Полковник шагнул навстречу, - Разрешите доложить! Первая рота находится на объекте, вторая - отдыхает после ночных работ, материальная часть - в полном порядке...
- Одну минуту, полковник, - перебил его генерал, - четвертая рота, ну, та самая, которая у тебя лучшая, сейчас здесь?
- Так точно!
- Давай-ка проверим. В общем, объявляю боевую тревогу.
- Есть боевая тревога! - козырнул полковник.
Самойлов наклонился к генералу, тихо сказал:
- Может быть, в красном уголке собрать людей? И там поговорить по душам?
- Одно другому не мешает, - заметил генерал, - раз мы приехали, надо боеспособность части проверить, - он подмигнул, - начальство должно быть строгим, ясно?
Над палаточным городком неслись звуки горна.
Генерал взглянул на часы.
- Проверим, проверим, - сказал он Самойлову, - одно дело на словах, иное, когда сам инспектируешь.
Было видно, что генерал доволен. Они видели, как из палаток выбегают солдаты, стремительно несутся к бронетранспортерам, занимают в них свои места. Чувствовалось, каждый знает, что именно ему делать. И в то же время спешки не ощущалось, все происходило как бы само собой: четко, организованно, привычно. Генерал поглядывал на Самойлова, мол, убеждайся сам - в лучшую часть прибыли.
Будто из-под земли вырос полковник.
- По вашему приказанию, - начал докладывать он, но генерал жестом остановил его.
- Отлично! - прокомментировал он. - Оставьте четвертую роту, надо поговорить... Остальные свободны.
Полковник исчез, подошел к группе офицеров, что-то сказал им. Ротные побежали выполнять приказ.
Генерал и Самойлов направились к площадке, где рядом с бронетранспортерами построились бойцы.
Генерал поздоровался. Ответило дружное: "Здравия желаем, товарищ генерал!"
- Нужна ваша помощь, друзья, - обратился генерал к солдатам, - ну, а суть дела вам расскажет товарищ Самойлов. Подчеркиваю, дело абсолютно добровольное...
Самойлов очень волновался. Он вышел чуть вперед и смутился. Сто человек смотрели на него, как говорится, "поедая глазами начальство".
- Вольно! - скомандовал полковник.
Легкий шелест прошел по колонне. Наконец Самойлов начал: