Еще до того, как Семенов представился и изложил свою просьбу, робот-учитель открыл глаза и ответил.
– Я больше не беру учеников, – сказал он.
– Почему? – удивился Семенов.
– За последние двести лет никто не выдержал полной учебной нагрузки. Люди слишком слабы, чтобы учиться у меня.
– Но у меня есть дар!
– У тебя есть дар? – засомневался Учитель и отключился от сети, перейдя на автономное питание. – Ты в этом уверен? Покажи его мне.
Семенов взглянул на тяжелый камень, лежавший у тропинки, и камень пошевелился, затем оторвался от земли и взлетел на высоту около двух метров. Был виден мусор, прилипший к нему снизу. Затем камень упал.
– И эту мелочь ты называешь даром? – проскрипел робот. – Это не стоит внимания.
– Но может быть, я думал… Я ведь никогда не развивал свой дар.
– Хорошо, – сказал Учитель, – но предупреждаю, что учеба будет очень тяжелой. Взгляни на эту долину!
Семенов послушно взглянул.
– Видишь ли, – продолжил робот, – великая цивилизация древности оставила меня здесь с тем, чтобы я помогал существам будущего развивать их дар. Ко мне часто приходят люди, и не только люди, но дар их так слаб, что спустя несколько дней или недель обучение прекращается. Я не беру денег, я стараюсь просто потому, что меня построили таким. У меня единственная программа. У меня нет иной цели, чем помогать развивать дар. Поэтому мне горько видеть эти обелиски.
Он взмахнул металлической клешней, показывая на долину, наполовину погруженную в утренний туман. Широкая долина была усеяна огромными камнями, каждый из которых был с двухэтажный дом величиной.
– Что это? – спросил Семенов.
– Это памятники, которые я поставил тем, кто не выдержал тяжести учебы. Я хочу помнить каждого из них, и хочу, чтобы приходящие вновь тоже помнили их. Здесь сотни огромных камней – это значит, сотни неспособных учеников. Ты не боишься стать одним из них?
– Не боюсь! – решительно ответил Семенов.
– Учти, я буду учить тебя методом шока. Только в момент эмоционального шока раскрываются истинные свойства дара.
– Я согласен, – сказал Семенов.
– Тогда приходи завтра на рассвете.
За следующие дни Семенов научился многому. Его дар рос и крепчал. Однако робот ни разу не похвалил его. Когда Семенов усилием воли подбросил в воздух девять мячей и стал свободно жонглировать ими, робот назвал его самодовольным глупцом.
– Завтра переходим на новую ступень обучения, – сказал робот. – Приходи пораньше и не забудь хорошо выспаться. Завтрашний день будет решающим.
А на завтра Семенов увидел еще один громадный камень, приготовленный для нового обелиска.
– Это для тебя, – сказал робот, – если ты не выдержишь учебы. – Впрочем, ты не так плох, ты можешь и выдержать. Тогда ты сможешь собственными усилиями забросить этот камень на вершину высокой горы. Тогда он нам больше не понадобится.
Робот направил на камень четыре из своих шести клешней, и тяжелая громада плавно взлетела в воздух. Так, будто ее поднимал кран.
Затем камень поплыл прямо к Семенову и завис в нескольких метрах над его головой. Семенов представил, что будет, если эта гора вдруг сорвется и упадет. От него не останется и мокрого места.
– Я предупреждал, что буду учить методом шока, – проскрипел робот. – Поэтому держи!
И Семенов увидел, что каменная громада падает прямо ему на голову. Шок был настоящим, самым сильным в его короткой жизни. И это сработало: его дар раскрылся, развернулся, как цветок; камень завис в воздухе, – но лишь на мгновение. А затем свалился ему на голову, не оставив от Семенова и мокрого места. В долине появился еще один обелиск.
– Жаль, – сказал робот, – очень жаль. – И этот не выдержал тяжести учебы. А ведь этот был лучше других. Жаль, что моя программа не позволяет мне учить иначе.
И он снова подключился к сети высокого напряжения, заряжая подсевшие аккумуляторы.
МИКРОИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ: ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЮ
Акопян и Васильев возвращались домой со звезд. Путешествие было долгим и быстрым: долгим, потому что по корабельному времени прошло целых шестнадцать лет, а быстрым, потому что скорость приближалась к световой. За время их полета на родной планете прошел целый век.
За сто прошедших лет космопорт изменился неузнаваемо, он стал настоящим небольшим городом. Кроме того, он выглядел гораздо более грязным и неухоженным, чем раньше. Не изменились лишь чиновники межпланетной таможенной службы, как всегда они были подозрительны, ленивы и высокомерны. Акопян и Васильев заполнили шесть анкет, в каждой из которых, среди многих бестолковых, повторялся один странный вопрос: "Считаете ли вы себя аккуратным человеком?" Акопян написал, что считает и всегда будет считать, а Васильев признался в своей врожденной и неискоренимой неаккуратности. После этого их выпустили в город.
Они ехали в машине такси, управляемой автоматом.
– Тебе не кажется, что в городе остались одни бомжи? – спросил Васильев.
Люди на улицах выглядели чрезвычайно неопрятными. Их одежды были рваными, грязными и мятыми, из огромных полуоторванных карманов торчали смятые газеты и свисали какие-то тряпки. Длинные волосы выглядели много месяцев нечесаными и немытыми.
– Кажется, они не знают, что такое мусорные ящики, – заметил Акопян.
На обочине лежали груды разнообразного мусора, к ним постоянно подходили люди с ведрами, высыпали, и груды становились еще больше.
– По-моему, – сказал Васильев, – мы, в наших аккуратных костюмах, будем выглядеть как два пугала. Как бы нас не линчевали. Стоит как можно быстрее переодеться.
Машина остановилась у магазина одежды, и Акопян с Васильевым скользнули внутрь. Действительно, люди смотрели на них как на сумасшедших. Васильев купил полный комплект старой рвани и переоделся (ничего, кроме рвани, в магазине не продавалось); Акопян купил всего лишь длинный грязный плащ и попытался закутаться в него. Он даже не выбросил галстук.
– Его никто не увидит, – сказал он Васильеву, – я просто прикроюсь полами плаща.
Они остановились в гостинице, полной огромных черных тараканов.
– С эти миром что-то произошло, – сказал Васильев, – но я пока не понимаю что. Нам надо вести себя осторожно.
Он сбросил таракана с рукава.
В дверь позвонили, и вошел человек, представившийся чиновником службы межпланетной эмиграции. Он сел на скрипучий диван и начал говорить.
– Вам следует знать, – сказал чиновник, – знать то, что в нашем обществе известно каждому ребенку. Честно говоря, мне трудно объяснять вам такие простые вещи.
– Я хочу понять, почему везде такая грязь, – спросил Акопян. – Почему я вынужден жить в свинарнике?
Он толкнул стол, и гора немытых тарелок свалилась на пол. Чиновник посмотрел на него с одобрением.
– Вам следует знать, – сказал он, – что позорные предрассудки прошлого, такие как чистота и аккуратность, были искоренены много лет назад. Теперь их не существует. Ношение галстука приравнивается к уголовному преступлению. Вас арестуют, если вы не снимете этот предмет.
– Но почему?
– Потому что это хорошо и правильно, – удивленно ответил чиновник, – почему же еще? Разве может быть другая причина? А ношение галстуков было запрещено президентским указом еще во времена моего детства.
– Кто сейчас президент? – спросил Васильев.
– Сейчас? – удивился чиновник. – Президент всегда один и тот же. Ах, да, я запамятовал, из какой эпохи вы прибыли. Начиная с 2032 года, люди больше не занимают высокие государственные должности. Электронные аппараты подходят для этого гораздо лучше.
– Итак, произошел бунт роботов, – сказал Акопян, после того, как чиновник ушел. – Люди под властью машин. Впрочем, все к тому и шло. Наверняка была большая война, в которой погибла половина планеты. Роботы-убийцы, вооруженные лазерами и огнеметами…
– Но почему так много мусора? – спросил Васильев.
– Я не понимаю. Но я все равно не сниму галстук.
В половине двенадцатого ночи в гостиничный номер ворвались люди, одетые в черное тряпье, схватили Акопяна, сорвали с него чистую одежду, жестоко избили, скрутили руки и увезли. Один из них все время держал Васильева под прицелом.
Рано утором Васильев вышел на улицу. К его великому удивлению, улица оказалась совершенно чистой. Казалось, за ночь ее просто вылизали. Он прошел в ближайший парк и сел на скамейке рядом с пожилым человеком, который показался ему симпатичным: старик был чисто выбрит, а на его руках не было грязных ногтей.
– Здравствуйте, – сказал старик. – Вы Васильев, правильно? Я дважды слышал репортаж о вашем прибытии в новостях. Мне жаль вашего друга. Я думаю, его уже нет в живых. Мы живем в страшном мире. Роботы делают с нами все, что хотят. У них вся власть, мы ничего не можем.
– Как это случилось? – спросил Васильев. – Впрочем, я представляю. Огромные военные машины отказались подчиняться своим создателям. Началась страшная война, падали бомбы, гремели взрывы, гибли целые города и страны. Но силы были не равны…