Бела осторожно сводил коня. В напряженном ожидании замерли все люди.
Владимир, все еще стоящий на щите, с тревогою следил за конем. Многое теперь зависело в его судьбе от этих мгновений. Какою ногой ступит на копья Святовитов конь? Если левой – не будет в дружинах воодушевления и неохотно пойдут они за своим только что избранным вождем. Без воодушевления же нет и победы.
Вдруг вздох облегчения вырвался из груди славянского князя. Конь был близко от копий, и Владимир мог рассчитать по его шагам, что он должен вступить на копья непременно правой ногой. Бела поднял голову и взглянул с улыбкою на славянского князя.
Тотчас раздалось ржанье коня, но его заглушил громкий радостный крик толпы: Святовитов конь ступил на копья правой ногой!
Никто теперь в огромной толпе этих простодушных людей, окутанных непроглядной тьмой язычества, не сомневался в полном успехе набега, в том, что этот пришелец избран в вожди волею Святовита. Кричали в неистовом восторге и воины, и жрецы, лишь один Бела был бесстрастно спокоен.
– Народ рюгенский, норманны и варяги, – воскликнул он, – видите вы, прав я был, возвестив вам волю грозного Святовита!
– Прав, прав! – зашумела толпа. – Да здравствует Владимир, конунг славянский! Да покорит он нашему Святовиту новые страны!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1. БРАТ НА БРАТА
Спустя несколько недель после происшедших на Рюгене событий в широкий пролив [10] , соединявший Варяжское море с морем Нево, вошла большая флотилия остроносых драккаров.
Ветра не было, и драккары шли на веслах. Тихо плескались об их крутые бока волны, широкий след оставался за кормой. Впереди флотилии шли легкие разведочные суда, показывавшие остальным путь среди бесчисленных отмелей, то и дело выступавших из воды островов, покрытых, как шапками, густым сосновым лесом.
Судя по внешнему виду драккаров, они только что выдержали долгое морское путешествие. Краска обсыпалась с их бортов, паруса были грязны, кое-где виднелись поломки. На бортах, кормах, палубах находились воины. Одни сидели у весел, другие мирно отдыхали на внутренних скамьях, третьи с азартом бросали кости – любимая игра, заимствованная скандинавами и варягами у франков.
В середине флотилии шел один драккар – и больших размеров, и более красивый, чем остальные.
Этот корабль принадлежал вождю направлявшихся к Нево дружин – славянскому князю Владимиру, стремившемуся с рюгенскими дружинами в южную славянщину, чтобы отмстить одному брату гибель другого и самому занять место первого, став князем всей Руси, осевшей на огромном пространстве от берегов Варяжского моря до устья великой славянской реки – Днепра.
Когда варяжская флотилия вошла в полив, Владимир был на корме своего драккара. Около него, как всегда, важный, степенный, сосредоточенный, стоял его неизменный спутник и друг Добрыня Малкович.
Оба они смотрели на темневший справа от них далекий берег.
– Там новгородская земля, – сказал, указывая на него племяннику, Добрыня.
– Да, дядя. Вижу и удручаюсь.
– Чем это?
– Тяжко идти на родину мне. Не с добром иду. Меч и огонь несу.
Добрыня сделал нетерпеливое движение.
– Постой, – остановил его племянник, – я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты будешь уверять, что иду я мстителем, знаю я это, да ведь Ярополк-то брат мой?
– И Олег был его и твоим братом.
– Так ведь Олега погубил не столько Ярополк, сколько Свенельд-воевода.
– А зачем Ярополк слушал негодника?
– Как же не слушаться? Если бы ты вот.
– Я? Я бы сумел повернуть все так, что никто ни в чем не был бы виноват!
– Пусть будет по-твоему. Но еще тяжко мне, что я сам-то несвободным являюсь в родную землю.