— Нам сказали, что вы волхв, но я отнесся к этому…
— Легкомысленно.
— Пожалуй, да. Чем же занимаются другие колдуны? То бишь маги?
— В большинстве своем — поиском знаний. Это глобальная потребность магов, аналог чувства голода. Их интересует опыт делания коллег, общение с ними, исследование эгрегоров и так называемых мест Силы. Между прочим, в России таких мест очень много, и Ветлуга — одно из них, не допускающее присутствия так называемых конунгов, черных магов. Кроме того, нас интересуют миры с другими физическими законами, миры, населенные другими существами, различные формы жизни, объекты, созданные внеземными цивилизациями, клады, артефакты и реликты. Можно говорить и об определенном интересе к материальной независимости и покою, как важным условиям развития, но этот уровень, по сути, отражает вхождение идущего на путь самореализации. Потом его начинают волновать более серьезные проблемы и технологии. Но я гляжу, вы устали и хотите отдохнуть. Пойдемте-ка в баню. Потом позавтракаем и побеседуем.
— Да я еще не устал, — запротестовал возбужденный и заинтригованный Никифор, глянул на задумавшегося Тарасова. — Ты как?
— Я бы все же сначала сходил в баню, — признался Глеб. — Разве что хотелось бы выяснить один вопрос…
— Да ради бога, — развел руками Крутов.
— Что это за корона?
— Ага, и мне интересно! — вспомнил о своем любопытстве Никифор, поворачиваясь к деревянному трону. Протянул к короне руку и отдернул, услышав голос хозяина:
— Минуту!
Бесшумно ступая босыми ногами по полу, Крутов подошел к креслу, провел над ним ладонью, как бы оглаживая корону и само кресло, затем взял корону в руки. Тарасову показалось, что корона при этом на мгновение оделась в ветвистую сеточку разряда.
— Я заложил в компьютер параметры всех известных мне корон, в том числе таких знаменитых, как «шапка Мономаха», короны наших царей, хранящиеся в Кремле и в музеях, короны английских и европейских королей, вождей племен Африки и Америки, других царственных особ, и рассчитал универсальную энергоинформационную матрицу, воплотив ее в суперкороне, которую я назвал капией. Попробуйте надеть.
Никифор заколебался. Глеб сделал шаг вперед.
— Я попробую.
— Тогда я за тобой, — сказал Хмель с легкой досадой.
Тарасов сел в кресло, ощутимо тяжелое, твердое и холодное, потемневшее не то от времени, не то от множества прикосновений. Крутов осторожно надел корону ему на голову, натянул чуть глубже, и Глеб провалился в сияющую бездну, хотя осознавал при этом, что сидит в кресле и видит перед собой предметы лаборатории. В голове с похрустыванием начал разламываться прозрачный панцирь, сковывающий тело, зазвенели далекие цимбалы. Под этот звон панцирь окончательно слетел с сознания Тарасова, и он окунулся в бездну невероятной глубины знания и понимания. А потом вспомнил все, что происходило с ним в жизни…
— Помнишь себя трехлетним? — долетел откуда-то издалека гулкий бас.
— Помню… — прошептал Глеб.
— А двухлетним?
Перед глазами капитана развернулась сцена: он стоит у комода, цепляясь ручонками за ручки ящиков, и тянет на себя скатерть, скатерть сползает, с нее летят женские безделушки, пудреница, зеркальце, флакончик духов и ножницы, они падают прямо ему на запрокинутое лицо, еще мгновение — и острие вонзится в глаз, и вдруг откуда-то выныривает рука отца и перехватывает ножницы в самый последний момент…
— Помню!..
— А что ты помнишь, когда тебе исполнился один год?
— Пожар… — прошептал Глеб. — Мать оставила включенный утюг… я почуял запах дыма, закричал…
— Может быть, вспомнишь свои ощущения в день рождения?
— Тепло, уютно… потом толчок… холодно и страшно! Вижу какую-то башню в форме креста… старца с развевающимися белыми волосами… и мальчика с такими же волосами… они входят друг в друга…
— Достаточно! — Крутов стянул с головы Глеба корону, и тому показалось, что его ударили по затылку! Он ослеп и оглох на какое-то время, ничего не соображая, но чувствуя огромное сожаление и горечь отключения от внутренней вселенной.
Крутов подал ему чашку с водой.
— Глотни родниковой.
Глеб повиновался. Голова прояснилась, словно внутри нее подул свежий морозный ветерок. Пришло ощущение подъема. Глеб освободил кресло.
— Ты крепкий парень, — с уважением сказал Крутов. — Не многие выдерживают больше минуты. Да и тебе нельзя держать канал памяти больше двух минут, это чревато нарушениями психики. Ну, капитан, ты еще не потерял желания испытать капию на себе? — глянул волхв на Хмеля.
— Я что, рыжий? — ответил тот, занимая кресло. — Хочу испытать то же самое. Надевайте вашу капию.
Крутов осторожно натянул корону на голову Никифора.
Глеб с интересом ждал реакции капитана.
Тот вздрогнул, широко раскрывая глаза, замер, вцепившись в подлокотники кресла, и ушел. То есть, как и Тарасов, погрузился в свой внутренний мир, принялся «листать» страницы своей памяти, вспоминать давно минувшие дни.
Крутов не стал спрашивать, помнит ли Никифор себя в детстве, какие чувства испытывает, волхв просто снял корону спустя минуту после начала сеанса.
Никифор снова вздрогнул, начал озираться, протирать глаза, с недоумением глянул на считавшего его пульс Крутова.
— Что это было?!
— Капия фокусирует ламинарный поток Сил, очищающих и настраивающих мостик между сознанием и подсознанием. Но психика человека не подготовлена к такому состоянию, у него зачастую «едет крыша», как это наглядно иллюстрируют примеры поведения наших царей.
Никифор потрогал затылок, пригладил дрожащей рукой волосы, с опаской и уважением посмотрел на корону.
— Если бы не испытал сам, никогда бы не поверил! Вы действительно колдун, Егор… э-э, да, Егор.
— Но сначала ты думал иначе, не так ли? — улыбнулся Крутов. — Ладно, пульс почти нормальный, все хорошо. Идемте в баню.
Никифор посмотрел вслед волхву, сконфуженно усмехнулся в ответ на красноречивый взгляд Глеба.
— Мысли мои он читает, что ли? Когда он говорил, чем занимается, я сравнил его с «исследователем длины носа Буратино». Так говорил о себе мой учитель физики.
Глеб молча похлопал капитана по спине и вышел из лаборатории, уверенный, что им предстоит узнать еще много интересного, необычного, поражающего воображение.
В бане они мылись больше часа, до изнеможения исхлестав друг друга березовыми вениками. И почувствовали себя так, будто заново родились. В блаженной расслабленности сели в столовой за стол и позавтракали. Хозяйка угостила их расстегаями, пирогами с вязигой, вкусными до умопомрачения, а также куриным филе и варениками с вишнями. Затем поставила чайник, и гости принялись пить вкусный, пахнущий чабрецом и мятой, чай. Алкогольных напитков хозяин не предложил.
Беседа началась за чаем.
— Итак, гости дорогие, кое-что вам уже рассказали о Катарсисе и о его исполнительном органе — Сопротивлении. Добавлю следующее. Система Сил Сатаны существует реально и уже тысячи лет проводит в жизнь свою Программу, опираясь на черных магов, жаждущих абсолютной власти, — как известно, власть в любых ее проявлениях — самый сильный наркотик! — и на хищных людей, также добивающихся власти, уже на более низком уровне. Программа Сатаны базируется на нескольких архетипических установках, требующих жесткого соблюдения стандартов поведения, шаблонов для подражания и четкой иерархии управления, а также на подавлении любого проявления воли индивидуумов. Исполнители самого высокого уровня Программы никого не уважают, но и не стремятся никого уничтожить, предпочитая заставлять всех работать на себя. Это уровень иерархов Программы и конунгов. Исполнители же рангом пониже — «новые революционеры» из НРИ, адепты Братства Единой Свободы, «борцы с терроризмом» из ФАС и другие, — признают только культ силы и полное уничтожение противника, в крайнем случае — его полную капитуляцию. Компромиссов они, как правило, не признают. Вы с ними уже столкнулись, хотя я думаю, причина этого столкновения вам еще неизвестна.
— Может, просветите? — вставил слово Никифор.
— Разумеется, чуть позже. В продолжение темы: равноправные отношения между слугами СС и нами, людьми Катарсиса, невозможны. Но и воевать мы не собираемся, разве что нас заставят обороняться, спасать свою жизнь. Иногда такое случается, когда мы не успеваем просчитать линии намерений и ожиданий противоположной стороны или узлы пересечений реализованной системы власти с какой-либо из виртуальных ветвей. Особенно это касается бифуркационных состояний государственных макросистем. Примеры: революция в семнадцатом году, развал СССР в конце девяностых годов прошлого столетия, нынешний всплеск терроризма. Но это отдельная тема для разговора. Для дальнейшего пояснения происходящего вам необходимо знать схему взаимодействия СС и Катарсиса с государственными структурами.