Ax нет, я кончу на костре!
Анжела корчилась от смеха, а Жанна с тревогой слушала этого юношу, которого находила опасно одаренным.
– Надеюсь, ты держишь язык за зубами, – заметил Жак.
– Ах нет, дорогой брат, держу я разум и приучаю язык точно повторять все глупости, какие слышу. Ты послал меня маскироваться в коллеж францисканцев, чтобы я чувствовал себя уверенно в христианском мире. Как младший брат, признательный и послушный, я подчинился твоему желанию cum propria ratione creata [19] . В доме отца я был лицемером смиренным, здесь я лицемер честолюбивый.
– Куда тебя это заведет? – спросил восхищенный Жак.
– На престол святого Петра или в ад. Ты даешь мне инструменты власти, следовательно, когда-нибудь я должен буду пустить их в ход.
В июле жара стала удушающей.
Зной взывал к грозам, как больной в горячке жаждет пропотеть. Но стоило грозе прогреметь, как парижане вновь начинали хватать ртом воздух. Гийоме придумал охлаждать несколько фляг с вином в колодце – покупатели повалили валом.
Жозеф с Франсуа уходили купаться на озеро недалеко от Парижа.
Окна держали открытыми в ожидании ветерка. Но в комнаты врывались лишь миазмы уличных сточных канав.
– Жара вредна для младенца, – сказала однажды утром кормилица. – Поверьте, в деревне ему будет лучше, да и нам тоже.
Жанна обсудила это с мужем. Решили ехать.
На сей раз понадобилась не одна, а две повозки. В путь с ними отправились и госпожа Контривель, и Гийоме, которому Жанна разрешила на неделю закрыть лавку и взять с собой невесту. В Ла-Дульсаде было десять спален со всей необходимой обстановкой.
Госпожа Контривель едва не умерла от страха при виде волков, которые выбежали встречать их вместе с собаками. Волчата действительно очень выросли. И она с большой неохотой позволила Батисту положить ее руку им на загривок.
– У них такая жесткая шкура! – отбивалась она.
Им дали обнюхать и Деодата. Никто не понял, почему они заскулили и завиляли хвостом.
Донельзя испуганные Гийоме и его нареченная также подверглись протокольной процедуре. Анжела с изумлением смотрела, как хищники с бурной радостью приветствуют Жака и, завывая, прыгают вокруг него.
Жанна попросила Батиста днем все-таки посадить волков на цепь, поскольку они, при всей привязанности к людям, могут своими ласками сбить с ног кормилицу или госпожу Контривель.
На следующий день все нашли себе приятное занятие. Жозеф и Франсуа пошли купаться на реку Крёз. Жак поехал в Ле-Пальстель, чтобы обсудить с Итье обустройство двух оставшихся ферм. Анжела и госпожа Контривель отправились в Ла-Шатр за покупками. Жанна осталась одна с кормилицей и маленьким Деодатом.
Около полудня она смотрела в окно, радуясь, что через него все видно и можно любоваться природой, не открывая его. Тут она заметила всадника, проезжавшего через подъемный мост.
Она узнала его издалека. В сущности, она его ждала.
Подъехав к крыльцу, он спешился и, медленно поднявшись по ступенькам, позвонил у двери в колокольчик.
Через несколько секунд Батист поднялся к Жанне с известием, что ее желает видеть брат. Она велела отвести его в нижнюю залу, служившую местом сбора для всего семейства. Батист предупредил, что уйдет за покупками на ферму Гран-Палю, а Мари будет прибирать подвал. Она кивнула.
– Здравствуй, сестренка, – бросил Дени, слегка покачиваясь на каблуках и помахивая хлыстиком, – я счастлив наконец-то повидаться с тобой в твоем замке. Но ты, кажется, не слишком обрадована моим визитом. Ты меня не обнимешь?
Жанна посмотрела на него угрюмо.
– Я не жду ничего хорошего от твоих визитов, Дени, – спокойно ответила она. – Что тебе нужно?
– Приехал полюбоваться твоим богатством, – сказал он с деланной непринужденностью. – Ты теперь владелица бывших королевских доменов, местные люди рассказывают, что они процветают благодаря твоим вложениям.