В Орлеане путники сошли с повозки озябшие, измученные, на подгибающихся ногах. На следующий день по дороге от Орлеана в Шатору они ждали появления волков и были почти разочарованы, что те так и не показались. Быть может, все втайне надеялись увидеть новые подвиги Жанны.
Наемные лошади быстро домчали их до Гран-Палю.
Увидев подъезжающую повозку, жена Журде побежала в поле за мужем.
После обычных приветствий – более церемонных, чем Жак ожидал от крестьян, – Журде сказал Жанне:
– Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
Он повел ее в поле и, склонившись над бороздой, ткнул пальцем в зеленые ростки.
– Наша первая пшеница.
Он выпрямился. Глаза его сверкали гордостью.
– Коровы отелились, свиньи забрюхатели и овцы тоже, – объявил он.
Они медленным шагом вернулись в дом. Журде предложил гостям вина.
Жак, Абигейл, Йозеф и Франсуа внимательно рассматривали большую комнату фермы, развешанные на стенах сковородки, свисавшие с балок связки лука и чеснока. Впервые в жизни они оказались в настоящем крестьянском доме. Франсуа безудержно смеялся: собаки, которых он гладил, на радостях сбили его с ног.
Жанна вытащила кошель, чтобы расплатиться с арендаторами.
– Если вы хотите завести виноградник, я мог бы это сделать, – сказал затем Журде. – Дайте мне только денег на закупку лозы и ремонт винного склада. И еще: участок придется огородить. Волки доставили нам зимой много хлопот.
Они произвели быстрый подсчет, и Жанна выложила требуемую сумму.
– Вы нашли еще людей? – спросила она.
– Значит, вы не виделись с Гонтаром?
– Пока нет.
– Народу набралось достаточно, чтобы восстановить все ваши фермы.
Она задумалась.
– Скоро я снова навещу вас, – сказала она.
Путники отправились перекусить в Ла-Шатр. Жак отвел Жанну в сторону.
– Это единственная ферма, которую ты вернула к жизни? – спросил он.
Она кивнула, и он продолжил:
– А остальные?
– Я начала кое-что делать в Ла-Шантре. Но рабочих рук не хватало…
– Я видел тебя на ферме, Жанна. Это твое царство. Эти земли твои. Если тебе нужны деньги, у нас их теперь предостаточно. У меня был собственный капитал и до того, как умер отец. А сейчас мы имеем больше двухсот пятидесяти тысяч ливров.
– Мы имеем?
Он улыбнулся:
– Жанна, я принадлежу тебе. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. Даже мое имя, – иронически добавил он. – Ты приняла моих так, словно они твоя ближайшая родня. Разве ты не заметила, что они тебя любят не меньше, чем меня? Сколько стоит поднять ферму?
– На Гран-Палю я истратила около двух тысяч трехсот ливров.
– Жанна! Продолжай! Ни секунды не сомневайся, если тебе понадобятся еще деньги.
Она сжала его руку.
– Хорошо. Я боялась, что ты почувствуешь себя здесь чужаком… – сказала она.
– Чушь какая! Если ты решишь пустить в оборот и долю Йозефа, я доверю его деньги тебе.
– Посмотрим. Я только начала, Жак, и это я вложила деньги в две фермы, которые король подарил тебе. Ты доверяешь мне. Сердце мое радуется.
Он стиснул ее в объятиях. После смерти Бартелеми она никогда с такой силой не ощущала мужскую поддержку.
– Поедем сначала в Ла-Дульсад, а потом уже в Ла-Шантре, – сказала она. – Боюсь, как бы замок не произвел слишком сильное впечатление на Франсуа…
Но восторг, избытка которого она опасалась, испытали все.
Они ходили вокруг этого строения, довольно скромного и заброшенного, с таким видом, словно перед ними заколдованный замок из сказки. Небо подыгрывало, украсив окрестный пейзаж самыми прекрасными нарядами: верхушки холмов голубели, склоны зеленели, первые листочки сверкали серебром, миндальные деревья в цвету тихонько покачивались. Вдобавок небо выпустило ласточек и повелело дроздам петь.
– Жанна… – сказал Жак.
– Хозяйка… – сказала кормилица.