— Не только потому, мама!
— Разумеется! Но и этот Матя, или как его там, нас очень тревожил.
— Правда, он заходил несколько раз. Очевидно, решил, что мы его обманываем и скрипка еще у нас.
— Да, и хотя последнее время он не показывается, мы боимся: вот-вот появится снова.
— Не волнуйтесь, Вера Андреевна. Больше он вас беспокоить не будет.
— Ты в этом уверен?
— Вполне.
Что-то в Гошкином ответе или тоне, которым он был дан, насторожило мать.
— С ним что-нибудь случилось?
— Да, — секунду поколебавшись, сказал Гошка.
— Что именно?
— Его убили…
Мать и дочь, потрясенные, застыли.
— Правда, Жорж?
— Да, Соня.
— Очередная скрипка или что-нибудь в таком же роде?
— Нет; политика. Он оказался… — Гошка запнулся, — тайным агентом Третьего отделения и провокатором…
Обед закончился в молчании. Гошка клял себя: «Зачем рассказал о Матьке и, похоже, напугал и мать и дочь». Впрочем, о Матьке скоро забыли.
Ах, как он был благодарен судьбе за то, что она свела его с этими чудесными и удивительными людьми! Через неделю после первого визита Гошка сделался в доме своим человеком. Неожиданно для себя он покорил Настю и обрел в ней союзницу и доброжелательницу. В первый же день Гошка заметил — и для этого не нужно было ни особого ума, ни тонкой наблюдательности, — что в доме катастрофически не хватает мужских рук: двери душераздирающе скрипели, ножи не резали, дверцы книжных шкафов — результат переезда — плохо закрывались, топоры и косари не рубили — словом, сплошные прорехи в хозяйстве. Гошка начал с того, с чего начал бы всякий мастеровой человек: оселка, гвоздей, шурупов, масла. И, о диво! Точно добрый волшебник прошелся по дому. Настя не сводила с Гошки умиленных глаз:
— Вот, барышня, что значит мужчина в дому! — Многозначительно и красноречиво вздыхала: — Да вам что, непременно подавай благородного из чиновников.
Гошка, услышав такое, смутился до потери речи. А Соня, одарив его долгим взглядом удивительно чистых и ясных глаз, заметила:
— Как знать, Настя.
В тот день Гошка возвращался от Гударевых словно на крыльях. Душа пела и сердце колотилось от волнения и счастья.
«Как знать! Как знать!» — повторял он на все лады слова, на которые, казалось бы, не смел надеяться.
Николай Иванович тотчас заметил, что его младшего друга распирает от радости и желания ею поделиться. Занятый своими делами, в которые на сей раз не хотел посвящать Гошку, он сознательно поощрял Гошкино знакомство и дружбу с Гударевыми, вполне основательно полагая, что тому пойдет на пользу общение с интеллигентными и хорошими людьми.
— Как поживают твои дамы?
Гошка, захлебываясь от волнения и смущаясь, передал сегодняшний разговор.
— Как вы думаете, может такая девушка, как Соня… — Гошка смешался, не зная, как сказать дальше.
— Ты хочешь знать мое мнение, может ли Соня полюбить тебя? А почему бы и нет? Искреннее чувство и прежде, когда на пути стояли куда большие преграды, было в состоянии преодолеть их. Граф Шереметев был женат на своей крепостной актрисе. Были случаи, дворянки связывали свою судьбу с людьми, от них зависимыми. А теперь, несмотря на то, что сословные предрассудки будут еще долго мешать людям жить, это тем более возможно.
— Правда?
— Ну, разумеется. Кстати, не будет беды, если ты пригласишь Соню с ее матерью в театр. Не думается, чтобы они часто могли позволить себе такое удовольствие. Вот тебе деньги. Сходите для начала в Большой, там поют итальянцы, послушайте.
Гошка заколебался, принимая деньги.
— Не волнуйся. Очень скоро нам предстоит работа, и твоя доля в ней будет весьма существенной.
Гошкино предложение вызвало у Гударевых удивление и откровенную благодарность.