Если внести в эту массу сознание подлинной цели борьбы, организовать ее, повести за собой, она сметет все преграды на своем пути!
Крестьяне все прибывали и прибывали в Бездну. К Антону Петрову их не допускали, говорили:
— Занят. Письма пишет царю Александру Николаевичу. И от его императорского величества получает. Скоро освободит тридцать четыре губернии.
А над селом уже неотвратимо сгущались черные тучи. Тысячи крестьян вышли из повиновения — с этим, знаете ли, не шутят! Генерал Апраксин, посланец царя, исполняя службу, вызвал солдат. Этим и объяснялось, увы, затишье в Бездне 11 апреля 1861 года.
На другое утро генерал-майор свиты его величества граф Апраксин во главе двухсот с лишком солдат вступил в селение.
Толпа, в которой находились студенты и Гошка, завидев солдат, встревоженно колыхнулась. Этого, как видно, не ожидали. Впрочем, тут же послышались успокоительные голоса:
— Пугают!
— Ну и пусть. Не поддадимся!
Солдаты, предводительствуемые генералом и офицерами, двинулись к избе Антона Петрова, отчего толпа невольно сдала несколько назад. Теперь все пространство вокруг избы: улица перед ней, деревья вокруг и даже крыша ее — было заполнено людьми. Не доходя до толпы шагов сто пятьдесят, солдаты, по команде офицера, остановились. Вперед вышли адъютанты казанского губернатора. После них — граф Апраксин:
— Одумайтесь, мужики. Буду стрелять!
— Попробуй пульни.
Генерал Апраксин отступил назад:
— Капитан, командуйте!
Офицер выполнил приказание. Шеренга солдат, выступив вперед, вскинула ружья.
Гошка увидел маленькие черные отверстия ружейных дул, направленных на толпу и на него, Гошку.
— Скверное дело! — сказал Викентий. — Надо бы уйти…
Но уйти было невозможно. Оба они — и Викентий и Гошка — были стиснуты толпой, которая, как казалось, стремилась вытолкнуть передние ряды еще более вперед, на шеренгу солдат, ощетинившуюся ружьями. Раздалась команда офицера.
Сверкнули огнем стволы ружей. Грянул залп.
— Не бойся, мужики, — холостыми…
Мужик, стоявший рядом с Гошкой, схватился за грудь, сквозь пальцы брызнула кровь, и он, запрокинув голову, начал медленно оседать.
— Батюшки, убили! — словно не веря случившемуся, выкрикнул кто-то.
Но это видели и осознали только стоявшие поблизости, а вся многотысячная толпа, будто даже подалась вперед, навстречу ружьям.
Однако раздались второй, третий, четвертый залпы. Толпа дрогнула, многие побежали. В минуту смятения, когда безоружные крестьяне, спасаясь от смертоносных солдатских пуль, кинулись в разные стороны, ломая плетни и заборы, генерал-майору свиты его величества графу Апраксину почудилось, что мужики крушат загородки, чтобы выломать колья и дать отпор солдатам. И граф обрушился истерически на офицера, командовавшего солдатами:
— В чем дело? Почему мешкаете, капитан? Видите, они вооружаются! Стреляйте!
Офицер послушно выполнил приказание. По бегущим в панике людям раздался новый залп. Гошке показалось: кто-то сильно толкнул его в правое плечо. Пробежал десяток шагов, воздух разорвал треск еще нескольких залпов, и почувствовал, будто горячая вода течет по правому боку. Сунул руку за пазуху и, не веря своим глазам, обнаружил — она в крови. Последнее, что видел: белый, как мертвец, Антон Петров не то с книгой, не то с бумагой в руках — потом выяснилось, это были «Положения 19 февраля», — а подле него, караулом, два казака.
На Гошкино счастье, Викентий не потерял самообладания, подхватил его под руки и доволок до ближайшей избы. Там и очнулся он под вечер. С улицы доносились вой и причитания. Родные и близкие оплакивали погибших.
Бравый генерал доносил через несколько дней царю, что убито пятьдесят один человек и семьдесят семь ранено.