Он, со слов Николая Ивановича, помнил, что каждый дворник обязан доносить в полицию обо всем, с его точки зрения, подозрительном. Мало того, и полиция и Третье отделение всячески — и, как правило, небезуспешно — старались завербовать дворников в свои осведомители. Ибо кто, как не дворник, знает всех, живущих в доме, и может, не привлекая ничьего внимания, следить за всеми, приходящими к жильцам.
— А вы с ней проживаете?
— Нет, с родителями, — ответил Гошка и, понимая, что дальнейшие расспросы ни к чему хорошему не приведут, добавил: — Извините, тороплюсь.
И нырнул в подъезд.
Он сразу же передал содержание необычного допроса человеку, к которому был послан.
— Дело дрянь! — ответил тот, крайне озабоченный.
— Но я, как всегда… — начал было оправдываться Гошка.
— Не в тебе дело, Кирилл… — он не знал настоящего Гошкиного имени и употреблял то, под которым Гошка жил у Николая Ивановича, — во мне. Не медля ни минуты, уходи черным ходом, пока этот полицейский идол торчит перед парадным — ладно, дурак попался. И тотчас передай Николаю Ивановичу, что я заболел ангиной и уезжаю к тетке Наталье. Повтори!
Гошка сказал слово в слово последнюю фразу.
— Хорошо. Давай провожу! И обращай внимание, нет ли за тобой хвоста. Хотя, по правде, это маловероятно. Если все-таки заметишь слежку, любой ценой от нее уйди. Понимаешь — любой!
Гошка тщательно выполнил все указания. Слежки за ним не было, и он поспешил домой.
Николай Иванович и Викентий, которого Гошка застал буквально на пороге — собирался уходить, — выслушав его торопливый и сбивчивый рассказ, переглянулись.
— Такая досада! — воскликнул Викентий.
— Этого следовало ожидать.
— Что делать?
— Немедленно исчезнуть на время и… — он посмотрел на Гошку, — на всякий случай забрать Кирюху. Сбить их со следа.
Глава 14
КАРТЕЧЬ-ТО ЗАЧЕМ?
В пятую годовщину своего восшествия на всероссийский престол, 19 февраля 1861 года, царь Александр II подписал «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» и соответствующий «Манифест». Настал, казалось, час, которого с таким нетерпением ждали миллионы крепостных Российской империи, а вместе с ними и вся передовая Россия.
Гошка с Викентием из Казани двигались в городок Спасск, где в земской управе служил отец Викентия.
Но что за диво?
Войны ни с какой державой нет и вроде бы не предвидится До летних лагерей и учений далече, февраль на дворе. А повсюду приметные передвижения войск. Фельдъегерей и начальственных экипажей более обычного. Жандармские офицеры и нижние чины, похоже, все, сколько их было, высыпали наружу. На постоялом дворе, где остановились Викентий и Гошка, о том разговор между мужиками.
— Штой-то разбегались, словно растревоженные муравьи?
— Казенное дело.
— Может, воля выходит?
— Солдаты тут при чем?
Голос из дальнего угла:
— Знать, такая воля, что без солдат и жандармов господам не обойтись…
На голос ощерились всем постоялым двором:
— За таки слова, мил человек, по морде обеспечиться очень даже легко!
Однако все, что происходило в Казанской да и иных губерниях, было прямехонько связано с предстоящими переменами в жизни России. Как известно, на одной чаше весов были интересы крепостных крестьян, на другой — помещиков. Которые должны были перетянуть, догадаться не трудно. Несколько ранее, а именно 28 января, на первом заседании Государственного совета, посвященном рассмотрению условий крестьянской воли, царь Александр II сказал:
— Я надеюсь, господа, что при рассмотрении проектов, представленных в Государственный совет, вы убедитесь, что все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, сделано.