– Выходы есть, – невозмутимо ответил невидимый незнакомец, – Даже три, если вы пролезете в амбразуру.
– Но ведь под ними обрыв! Я что, улечу отсюда?
– Да, это было бы лучше всего для вас. Но нет, так нет. Вниз по лестнице тоже уже поздно спускаться. Они решили подниматься вверх. Сочувствую. А вы уверены, что вас убьют?
– Да! Наверняка. Это бандиты, я видела уже, как они убили своего сообщника... А вы не могли бы мне помочь? Защитить?
– Милочка, с этого и надо было начинать! Стоит попросить – и я к вашим услугам!
– Но что вы можете? Я ведь так и не вижу вас. Дайте мне руку, пожалуйста. Мне будет спокойнее. У вас есть оружие? Они вооружены.
– Оружие? Зачем мне это? Хотя... было бы интересно... Я призрак, милочка, ты еще не поняла? Только не ори.
– Привидение? Настоящее?
– О, Боже! Самое время сомневаться. Приглядись, неужели совсем не видно? Ладно. Ты попросила, и я тебе помогаю. Надень мою рубашку и тебя тоже не увидят.
– А вы в рубашке? Как Кентервильское привидение?
– Не знаю, о чем ты. Да, я в рубашке. Из-за нее, проклятой я и стал привидением. Я ее, понимаешь ли, подбросил невесте друга, чтобы показать ему, что она недостойна стать его женой. Но этот болван убил невесту в приступе негодования, а потом умер на эшафоте. Я же отбываю наказание здесь, болтаясь четвертое столетие в той самой рубашке. Так что? Они уже за поворотом. Наденешь рубашку?
– А со мной ничего не случиться? В чем тут подвох?
– Никакого подвоха! Я тебя прикрою от бандитов, а за это получу новую жизнь. Да скорее же, полезай под рубашку и молчи!
Салли зажмурилась, ощущая на лице какое-то легкое касание, и затаила дыхание, почти теряя сознание от страха.
– Ну, ты не заснула? Они уже спускаются! А скажи мне, тут поблизости можно раздобыть подходящую одежду? Ни секунды не останусь в этой проклятой рубашке!
И на глазах у изумленной девушки стал проявляться силуэт мужской фигуры, обретая плотность и... Он же голый!!!
Капризная герцогиня
Автор: uljascha
Маркиз Огюст де Сент-Ивз любил женщин. Юных девственниц и милых вдовушек, дам полусвета и актрис кордебалета, благородных леди и простолюдинок. Он любил их всех. Он наслаждался ими, а они отвечали ему взаимностью.
Только вдова герцога де Грие, прекрасная Катарина не желала отвечать на притязания маркиза. То есть однажды на загородном приеме она ему уступила, и они провели вместе бурную ночь, но после этого случая Катарина не принимала ни цветов, ни подарков маркиза, ни его самого.
Он же был человек упорный, и ежедневно приходил к дому герцогини, но каждый раз дворецкий отвечал маркизу, что Ее Светлости нет дома.
Сначала Сент-Ивз добивался Катарину из чистого упрямства – как это так, да кто она такая, что смеет отказать ему? Еще в нем говорила уязвленная гордость, но в какой-то момент маркиз, изнывающий от ревности при виде герцогини, танцующей на балу с другим, вдруг понял, что любит эту женщину...
Он даже подкупил служанку Катарины, и та отдала ему ночную рубашку ее светлости – шелковую белую с кружевами – ту самую, которая была на герцогине в ночь их страстной любви.
И теперь маркиз засыпал с этой рубашкой в обнимку. Огюст гладил ее руками, целовал нежный шелк, вдыхал аромат лаванды и еще каких-то цветов – любимых духов Катарины – и ему казалось, что с ним она – так желанная ему женщина.
Это было просто наваждением, так дольше продолжаться не могло, и однажды маркиз решился. Глубокой ночью он проник во двор особняка герцогини, по плющу поднялся к ее балкону, вошел через французское окно в комнату и замер.
Катарина в белой шелковой ночной рубашке, расшитой кружевами, лежала на кровати и сладко спала. Ее золотистые волосы разметались по подушке, одеяло было откинуто, длинная рубашка закрывала стройное тело от шеи до кончиков пальцев на ногах, в то же время она подчеркивала все его изгибы и выпуклости.
Маркиз замер, не в силах двинуться с места. Катарина пошевелилась, и рубашка слегка натянулась на груди. Этого Огюст вынести не мог. Он сел на край кровати, обнял герцогиню и нежно поцеловал ее в губы.
Каково же было его удивление, когда Катарина ответила на поцелуй, а потом со смехом сказала:
– Долго же Вы заставили себя ждать, милорд...
Женитьба графа Спенсера
Автор: uljascha
Граф Рудольф Спенсер в свои 35 лет был довольно красивым мужчиной, к тому же обладал прекрасным телосложением и громким титулом, поэтому считался завидным женихом, и когда он надумал жениться – пара нашлась сразу. В принципе, граф не торопился связывать себя узами Гименея, но в один непрекрасный для себя момент он вдруг понял, что кроме титула обладает только долгами. Причем, долгами довольно значительными. Так что жениться пришлось, и быстро.
Юную Мари Кемерон даже не спросили, согласна ли она выйти замуж за графа. Спенсер потанцевал с девушкой на балу, поговорил с ее отцом, достал специальное разрешение (долги отдавать надо было срочно), и вот уже священник объявляет их мужем и женой.
Мари влюбилась в графа с первого взгляда, поэтому все происходящее казалось ей сказкой, волшебным сном, от которого она вот-вот очнется...
После свадебного обеда молодые уехали в поместье Спенсера, где им предстояло провести медовый месяц.
Ничего не съев за ужином от волнения, Мари поднялась в отведенную ей комнату, с помощью служанки переоделась в ночную рубашку и стала ждать мужа, одновременно боясь, что он придет, и желая этого.
Граф вошел в спальню жены и остановился у кровати. Мари, одетая в тонкую батистовую рубашку, показалась ему до того прекрасной, что желание затопило его с головой. Рудольф рванулся к девушке, разорвал на ней рубашку и... оконфузился. Пришлось спешно ретироваться...
Утром в гости к молодым с визитом приехал брат Мари с женой. Им отвели гостевые комнаты в том же крыле, где спали молодожены.
На следующую ночь Мари снова ждала мужа. Рубашку она аккуратно зашила, а граф решил не искушать судьбу – он просто поднял край рубашки и исполнил свои супружеские обязанности. Мари же заплакала и закричала от боли и страха, и Спенсер ее слезы заметил, но так и не понял, что именно он сделал не так. А девушка была так испугана, что прямо в ночной рубашке выскочила из комнаты и в коридоре налетела на брата, проснувшегося от криков и пришедшего посмотреть, что случилось.
Мари препроводили в спальню успокаиваться, а граф имел долгую продолжительную беседу с зятем о том, как надо и как не надо вести себя с женой.
Мари же тяжело заболела – то ли нервный срыв, то ли простудилась, бегая по коридору в одной ночной рубашке. В общем, девушка не вставала с постели, металась в жару и бредила, а граф сидел рядом на стуле, смотрел на жену и все сильнее влюблялся в нее. Худенькая Мари в ночной рубашке казалась ему красивее всех женщин в нарядных бальных платьях. А еще Рудольф вдруг понял, что очень боится ее потерять.
Прошел месяц, Мари выздоровела, и граф повез ее на воды в Бат. И вот там, наконец, состоялась их настоящая брачная ночь, когда Рудольф снял со своей жены ночную рубашку, воздал должное ее прекрасному телу, любил и ласкал ее нежно и бережно и даже признался Мари в любви...
Наследие мадам Коко
Автор: Ольга-А
Дух Мадам Коко беспокойно парил над куполом церкви Святого Георга. Да, смерть явилась досадной неожиданностью, особенно если учесть, что случилась она столь несвоевременно. В конце концов, не каждый день обыгрываешь Пастора в покер. Но всё это было уже не важно, отец Филипп наверняка пожертвует её выигрыш на нужды детишек из приюта или, в крайнем случае, на тот отменный виски с аукциона Drouot.
Сейчас же Коко безумно волновала другая более важная вещь, её собственная память. Мадам, как ни старалась, не могла припомнить, куда пропали её лучшие бриллианты.
Она порхала по церкви, подлетая то к одному, то к другому родственнику и неустанно требовала разыскать любимое сокровище. Но ни один из членов досточтимого семейства не реагировал на голос уважаемой Мадам.
– Зачем мы притащились в такую даль? – шептал очередной приятель старшей внучки, – Ты говорила у старухи нет и франка!
Усопшая лишь возмущенно фыркнула и отлетела к девушке помладше, которая и вовсе испугала нежную Коко. Конечно, Лили лишь пятнадцать лет, а целых два ужасных, новомодных слуховых прибора, притом и издающих невозможный шум (тынц-тынц-тынц-тынц).
Племянник, пухленький Жерар, интересовался у супруги исключительно возможностью скорее отобедать.
– Смертельная тоска, Жизель, я жутко хочу есть!