Вот какой расклад вышел на спектакле «Красавец мужчина» в Театре им. Моссовета. Артист Константин Михайлов, который играл Окаемова, подлил Борису Лаврову вместо воды вина. Причем, как утверждают старожилы театра, вина хорошего. Лавров глотнул и был обескуражен настолько, что не мог двинуться с места. Малоградусное вино поломало ему весь рисунок, к которому он привык. После спектакля за кулисами он был не в себе, возмущался и перестал разговаривать с партнером.
Это кажется странным, потому что актер был маститый и, кажется, мог найти выход из создавшегося положения. В этом смысле куда опытнее показали себя студенты Щукинского училища того самого курса, где учились Стас Жданько, Юрий Васильев, Леонид Ярмольник.
Юрий Васильев, актер Театра сатиры:
– Мы играли дипломный спектакль на вечере в Доме литераторов. Это были несколько рассказов Шукшина, объединенных общей композицией. Жданько играл попа, который по ходу дела с другом выпивал. И Ленька Ярмольник подменил бутылку. Когда Стас выпил, он даже задержал дыхание. Это было видно. Короче, за 15 минут ребята на двоих рванули бутылку – именно столько шел отрывок. Когда они в финале танцевали, было видно, что их развезло. Ну, естественно, после всего – разбирательство. Крики. Ярмольника чуть не выгнали из училища. Но, что интересно, настоящая водка на прозу Шукшина очень органично легла.
В последнее время подобных шуток в театре опасаются. Ведь кто-то из артистов завязал, закодировался, и провокация может толкнуть обратно к пьянству. На такую подлость не решаются даже опытные интриганы.
10
Зритель, следует заметить, всегда чует сценическую неправду. «Во, чай дуют», – слышат актеры шепот из первого ряда, который следит за опрокинутой рюмкой. И это говорит о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля «Как пришить старушку», многолетнего хита Театра сатиры, с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.
– Так кто споил старушку? Тот, кто шляпку спер?
– Там такой эмоциональный, красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль (ныне покойный) решил, что должно быть именно так, – рассказывала мне Ольга Аросева. – И потом, зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем.
На спектакль дирекция отпускала 200–300 рублей. Если учесть, что весьма популярную «Старушку» с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играли несколько раз, то за сезон она обходилась театру в 11–12 тысяч. Но, по мнению директора театра Мамеда Агаева, это не расход:
– Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатывали и могли себе позволить.
У «Старушки» из Сатиры и вправду была особая атмосфера. После этого спектакля его участники обычно собирались в гримерной Ольги Аросевой и допивали настоящий реквизит. Причем обслуга – гримеры, костюмеры – всегда готовила к столу горячую картошечку и с любовью резала селедочку. Так финальная выпивка плавно перетекала из зала за кулисы.
И мы себе позволим пригубить за трезвый подход к непростому алкогольному делу в нашем театре.
Надо быть очень отсталым человеком, чтобы не замечать, как изменился не только зритель, но и господин артист. Крепко сколоченная и неплохо вскормленная советской властью актерская масса в 90-х годах начала распадаться, как связь времен. Звезды с упоением последних дней погоняли уходящую звездную славу. Остальные упорно за гроши продолжали пытать актерское счастье либо встали перед фактом: жить или не жить на мизерную актерскую зарплату?
Чтобы выжить, многие из них с энтузиазмом ударились в бизнес. Одни, прямо не выходя из своего театра, промышляли как агенты по продаже средств для похудения и импортной косметики. Другие записались в теневики и всеми артистическими силами способствовали процветанию нефтяного бизнеса и отмыванию криминальных денег. Но и первые, прозванные ларечниками, и вторые, названные акулами, не раз на сцене произносили фразу:
«Кушать подано!»
Пионеры актерского бизнеса – Подруга Мастроянни вляпалась в ресторанное дело – Гренки с мозгами от «Бабушки»1
Сферу театрального общепита подмяли под себя пионеры актерского бизнеса – вахтанговцы Максим Суханов и Михаил Васьков. Они в начале 90-х взяли в аренду актерский буфет и принялись кормить брата-актера. Во всяком случае, за 10 рублей их коллеги спокойно, не боясь общепитовских сюрпризов, могли рассчитывать на сносные щи, котлеты не из бумаги и компот. Как снабженцы они скупали продукты у совхозов, а по вечерам выходили на сцену. Напряженная финансовая деятельность принесла свои результаты – Суханов со временем оккупировал буфеты других столичных театров. Им пугали вороватых поваров.
Максим Суханов – единственное исключение из актерской братии, кому удалось комфортно сидеть на двух стульях: в театре и бизнесе. Возможно, это совпадение, но именно после того как артист завел свое дело, его театральные дела пошли в гору. Он сыграл несколько заметных ролей в московских театрах, получил Госпремию, стал актером редкой индивидуальности – обаятельным негодяем абсурдистской эстетики, если так можно сказать. Однако успешно существовать в двух стихиях дано единицам. В большинстве же своем артисты удачливы либо как артисты, либо как бизнесмены. Либо там и там они в пролете.
2
По-разному складываются судьбы. Актриса Алла Будницкая. Проработала в Театре киноактера 30 лет. Сыграла в кино около пятидесяти ролей. Директором ресторана была четыре года.
В начале 90-х она узнала, что бизнес – это жестко, больно, несправедливо. Эта мысль пришла спустя несколько лет после того, как она «вляпалась» в ресторанное дело. Именно вляпалась, потому что в Театре киноактера началась некрасивая история дележки власти, в результате чего несколько актрис, в том числе и она, оказались на улице. Что делать? Приятель по ВГИКу, режиссер Михаил Садкович (теперь бизнесмен), спросил: «Ресторан возьмешь?» Склонная к авантюрам и помешанная на кулинарии артистка (театральная Москва помнит, как она блюдо в блюдо повторила французский рождественский обед прошлого века) элегантно сказала: «Oui» («да» – хорошо говорит по-французски) – и занялась неэлегантным делом: встала у плиты.
Результат ее бурной деятельности я в свое время созерцала в миленьком ресторанчике «У бабушки». Старинный портрет бабушки Будницкой-актрисы – жены казанского губернатора, детские фотографии, игрушки, реквизит старинной жизни – очень стильное ретро. Алла сыпала названиями блюд, способных вызвать обильное слюноотделение: хрустящие креветки, пирожки с грибами, поросенок с гречневой кашей… От гренок с мозгами я все же отказалась по причине уважения к интеллектуальному труду.
Должность актрисы звучала солидно – генеральный директор, но ее роль была – следить за кухней, принимать гостей (светская красотка, известная актриса – на это все клюют), создавать артистическую атмосферу. На ее имя артисты шли легко. Среди завсегдатаев числились Киркоров, в то время состоявший в браке с Пугачевой, Ахеджакова, музыканты из группы «Браво». Да кто здесь только не бывал! Чисто, прилично и дорого. За удовольствие хорошо посидеть надо хорошо платить.
Однако Алла и тогда не испытывала иллюзий насчет собственной значимости в этом бизнесе…
– Я, мое имя – вывеска. Что ж тут говорить? Слава богу, я не имею отношения к деньгам.
Сами собой отпадали вопросы о рэкете и финансовых махинациях.
– У меня твердый оклад. Сколько? Прилично: мой годовой гонорар в последней картине равен полуторамесячной зарплате здесь.
«Вывеска» – это к вопросу о жесткости бизнеса, для которого популярность, народная любовь и заслуги перед Родиной – не в счет. Ничего драматического, слава богу, Будницкая не испытала. Но когда она уехала на съемки и не появлялась на работе дня три, хозяева разговаривали с ней совсем не как с артисткой. Дело дошло до конфликта, но обошлось без жертв с обеих сторон.
– А не тянет в профессию? – спрашивала я ее тогда.
– А я и не бросала ее. Уже снялась в двух фильмах. Подписала контракт на год: у меня главная роль в сериале.
Надо сказать, Будницкая, совмещая творчество с бизнесом, меньше всего получила материальных выгод. Она всегда была в порядке – снималась в кино, плюс муж-кинорежиссер, плюс родственники во Франции. Все это создавало ей репутацию светской дамы. И хотя она была по-своему очень привязана к «Бабушке», однако на вопрос, если бы на выбор ей предложили работу по профессии и за хорошие деньги или бизнес, не раздумывая, ответила: первое.
Из профессии уходят не от хорошей жизни. Подмостки, кулисы – конечно, звучит благороднее, чем стойка бара, посудомойка, «а ну-ка, принеси». Но, с другой стороны, годами просиживать в театральном буфете или ресторане Дома актера и безнадежно трындеть про то, как артистка Х (конечно, бездарная) спит с режиссером Y (еще той серостью) и он за это дает ей роли, не замечая более достойных талантов… уж лучше стоять у стойки бара, работать официантом, как это делают актеры во всем мире. Во всяком случае, честнее, веселее и… прибыльнее. Хотя справедливости ради надо заметить, что Алла Будницкая в конце концов ушла из ресторанного бизнеса.