– Как сводишь?
– Никак. Играю.
Вот он прибывает в Италию для соблазнения Елизаветы-самозванки. И вот их первая встреча – глаза в глаза.
Елизавета. Граф, перед вами несчастная женщина.
Алексей. Княжна, кто счастье другим дарит, сам счастлив редко бывает. Но и тут фортуны можно дождаться. Страшен черт, да милостив Бог.
Елизавета. В эту минуту я счастлива, граф.
Алексей (чуть помедлив). Я также, княжна, – как давно уже не был.
Не роль – мечта! И чего это Вдовиченков страдает: «неудачная», «устал» от нее?.. Как байроновский Чайльд-Гарольд. Не понять этих артистов, особенно героев-любовников.
4
Для справки: княжна Тараканова, она же принцесса Владимирская, она же султанша Али-Эмети, она же принцесса Азовская, объявившая себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны от маргинального брака с графом Алексеем Разумовским.
Анна Дубровская в жизни застенчивая, скромняга. А на сцене – смех, когда играет характерные роли вроде Алкмены в «Амфитрионе», и слезы жалости от ее Таракановой.
Внимание! Если бы не «Царская охота», кто знает… была бы Дубровская сейчас (страшно сказать) жива? В 2002 году она снималась на Кавказе в фильме Сергея Бодрова-младшего. Со съемок уехала всего на один день – как раз отрепетировать «Царскую», а вечером сыграть другой спектакль. И именно в этот день с гор сошла лавина и накрыла группу. Погиб Бодров, погибли другие.
Анна Дубровская: Когда я пришла на репетицию, по радио сообщили, что пропала группа. Поверить и осознать, что произошло, я тогда не могла. И только когда укладывала вечером дочку спать, до меня дошло – ведь если бы иначе сложился репертуар в театре, другой был график, а я осталась в ущелье с группой… Господи…
Дубровская получила поистине царский подарок – жизнь.
За эти годы у нее выросла дочь и стала студенткой театрального института, с мужем построили дом. Дубровская сыграла несколько крупных ролей, самая заметная из последних – Елена Андреевна в «Дяде Ване», на которого в Вахтанговский не попасть.
– Аня, ты кого больше любишь – Тараканову или Елену Андреевну?
– По-человечески симпатия у меня к Таракановой. Между прочим, благодаря Таракановой на 4-м курсе я получила роль Турандот. Попала как кур в ощип, как щенок, брошенный в воду. Но скажу честно, с Турандот я не породнилась. А с Таракановой… Знаешь, это такая «шахтерская» для меня роль: я после спектакля еле-еле до машины дохожу, сил нет. Там оголенная эмоция, как электрический провод…
Сказала и пошла на сцену родниться с Таракановой. Есть там потрясающая сцена – последнее свидание Орлова с возлюбленной самозванкой, где он не целует и не ласкает ее, как на корабле, а допрашивает.
Елизавета: Алеша… Милый… Во мне уже дышит твое дитя… А-ле-шень-ка-а!
На этих словах женщины в зале глотают слезы. У мужчин дергаются кадыки. Все-таки «Охоту» больше любят женщины. И плачут на ней: и по отчаянной авантюристке Таракановой, и по статной Екатерине, которая любила, как простая баба. Но власть… Это сладкое слово «власть» с чувством живым несовместно…
5
«Царская охота» знает трагедию и потери. Артист Алексей Завьялов, игравший роль старшего брата Орлова – Григория, разбился, прыгая с парашютом.
– Ах, каким он был замечательным партнером, – вспоминает Аронова. – Как он играл Орлова-старшего! Тонко, иронично. Жалко его безумно.
Подробности той трагедии хорошо известны: Леша с аэродрома позвонил жене Маше, потом партнерше – Ароновой, тоже Маше. Сказал, что через несколько дней приедет к ней на Волгу рыбачить вместе с ее семьей, но… Прыжок, несколько операций, месячная кома – и Леши не стало.
На роль Орлова-старшего вместо Алексея Завьялова ввелся его учитель Евгений Князев, сам актер, ректор Щукинского училища.
– Женя, – спрашиваю его, – ввод – это ужасно или для профессионала обычное дело?
– Несчастье. Никогда не забуду свой самый первый срочный ввод на заре карьеры. В 82-м году, когда меня приняли в театр, я тут же поехал на гастроли. Меня вводят в массовку «Ричарда III», где я стою с копьем. Дальше – переезд из Новосибирска в Томск, а там выясняется, что на первом спектакле «Мистерия Буфф» артистов не хватает: Максакова с переломом ноги в больнице, другой задержался на съемках. И тогда Евгений Рубенович Симонов, руководивший в то время театром, решает ввести меня на роль – Вельзевула. Учу текст чуть ли не в один день. А все артисты отдыхают, но из-за меня вынуждены приходить на репетицию – в летних платьях, на босу ногу.
А когда все загримировались и надели костюмы, выяснилось, что я половины людей узнать не могу. И еще понимаю, что не помню текста, первой реплики не помню. Поворачиваюсь к Казанской: «Алла Александровна, какая у меня первая реплика?» Она мне говорит. «А дальше?» Она смотрит на меня: «Жень, ты выходи, говори первую реплику. Или ты все вспомнишь, или ничего не скажешь. Другого выхода у тебя нет». Мы вышли, и я не смог произнести ни слова. Шок, паника. Мне подсказывают. С горем пополам что-то сказал и бегом вниз, зарываюсь в занавес от стыда. Меня нашел Володя Иванов, вытолкал на сцену. После спектакля побежал собирать вещи, чтобы смыться. Меня вызвал Симонов: отругал, но сказал, что еще раз заставит меня играть этот спектакль. Только потом я узнал, что и Иванов, и другие артисты сказали ему, что, если мне не дать еще раз шанса сыграть, я уйду из профессии.
6
Екатерина. Сладко? Очень уж хороша? Говори! (Бьет его по щеке.)
Алексей (глухо). Что говорить-то?
Екатерина. А ей сейчас сладко? Вишь, как чувствителен. Как добросерд! Сатир, кентавр! Так сам и допросишь. Коли жалеешь. Без кнута.
Алексей. Богом прошу, избавь, государыня. Как мне допрашивать?
И мужское предательство. И мужчинский мужчина ломается, как сухая ветка, в руках царицы. И этот отчаянный крик Таракановой: «А-ле-шень-ка!!!»
Уже за кулисами.
– Маша, за годы «Царской охоты» что произошло в твоей жизни?
– Рождение еще одного ребенка. Владик-то у меня и до царицы был. Кстати, еще студентом он выходил в массовке в «Царской охоте», маршировал. Когда его приняли в труппу, я испытала чудовищные чувства. Страх, любовь, гордость.
Я каждый раз себе говорю, что в театре к этому человеку не имею отношения. Я понимаю, что ему 20 и его надо отпустить, что у меня в его возрасте уже ребенку год был, но… Владик начинает с «кушать подано», что правильно. У меня такого не было. Я беспокоюсь только об одном – чтобы он не разочаровался в театре.
– Как складываются взаимоотношения режиссера Туминаса с артисткой Ароновой?
– Я скажу так: артистка Аронова восхищается его талантом, бесконечно хочет с ним работать и ждет от него предложения. К великому сожалению или счастью (не могу определить), я себя не умею предлагать. Я умею ждать и быть послушной. У меня абсолютно правильные взаимоотношения с режиссером: я – женщина, он – мужчина.
– Маша, мне кажется, у тебя заниженная самооценка.
– Я никогда этого не скрывала – я абсолютный трус. Я – глина, которая может быть отвратительной кучей или восхитительной вазой в руках хорошего гончара. Римас предлагал мне участвовать в «Дяде Ване», сыграть Елену Андреевну.
И что получили в сухом остатке? Аронова, яркая, производящая впечатление сильной женщины, струсила. А скромняга Дубровская сыграла чеховскую героиню. Как же в театре все запутано…
Режиссер Владимир Иванов говорит мне, что спектакль прожил достойную жизнь, на нем выросли артисты и что, видимо, пора ему…
– Не жалко?
– Жаль, конечно.
И мне жаль, и зрителям, и артистам. И хорошо, что с ним прощаются на грустной ноте, а не тогда, когда артисты на спектакль-долгожитель и смотреть уже не могут.
P. S. «Животная» ремарка: при царском дворе, и так написано у драматурга Зорина, были уиппеты – редкая порода собак. Для спектакля их начали искать по Москве, нашли с трудом. Но когда их привезли в театр, они с перепугу окропили все углы и кулисы. Не могли привыкнуть долго. Но самое потрясающее произошло потом. В день спектакля с самого утра собаки садились у двери и ждали, когда к вечеру подадут машину и повезут их в театр. Потом, отыграв, получали гонорар за выход (естественно, хозяева, а не собаки) и с чувством выполненного долга уезжали.
Среди спектаклей долгожители – редкость, как и среди людейМария Аронова и Владимир Вдовиченков («Царская охота»)Сергей Безруков и Олег Табаков («Амадей»)Капуста
Капуста – овощная культура. Она же – спектакль, устраиваемый после спектакля и называемый еще «капустником».