Черт побери, и как считать его после этого мужчиной? – Эдриен раздражался все больше и больше.
Фиона рассмеялась, благодарная Эдриену за то, что он пытается облегчить для нее, как может, переживания от встречи с Джоном. Фиона немного отошла и не чувствовала себя такой напряженной. Она весело смеялась, и оставалось только надеяться, что Джон Андерсон тоже заметит это.
– Он должен был сам придумать, как вам выйти из этой ситуации. И придумал бы, если бы был настоящим мужчиной, – не унимался Эдриен. – Кстати, скажи мне, пожалуйста, что ты собираешься делать со своей жизнью теперь, когда вот‑вот станешь знаменитой писательницей?
– Со своей жизнью? – Фиона удивленно посмотрела на Эдриена. Она почти забыла, что Джон сидит через два столика от нее с девушкой его мечты.
– Да, да, со своей жизнью. Ты не ослышалась. У тебя ведь совсем нет на сегодня личной жизни, ты отказалась от нее. Посмотри на себя, ты – самая красивая женщина в этом ресторане. Необязательно быть главным редактором журнала «Шик», чтобы вокруг тебя крутились интересные личности. Тебе просто надо начать общаться с людьми.
– Ты имеешь в виду мужчин? Ни за что на свете! – с ужасом воскликнула Фиона.
– Я сейчас не о том, – нахмурился Эдриен. – Ты должна начать вести светскую жизнь в Париже, раз уж там теперь твой дом. Принимай приглашения на обеды, ходи на ленчи, а не торчи у себя в студии с утра до ночи. Если не готова к отношениям с мужчинами – что ж, это подождет. Только не сиди в четырех стенах.
– Но мне нравится писать. К тому же я собираюсь начать новую книгу.
– Но жизнь‑то идет! И ты еще пожалеешь об этом, когда станешь старой. Ведь ты не всегда будешь выглядеть так, как сейчас. Общайся с людьми, развлекайся. Иначе для чего вообще жить в Париже?
– Там можно курить в кафе. Это веская причина!
– Мне придется приехать и вытащить тебя из дома насильно, если ты не изменишь своего образа жизни. Ты становишься настоящей затворницей.
– Не становлюсь, а уже стала. Ты просто не заметил перехода. Или не хочешь замечать.
Эдриен снова подумал, глядя на Фиону, что таких женщин больше нет на этом свете. Она была смелой и женственной, сильной и красивой. У нее были стиль и шарм и в то же время чудовищная работоспособность.
А Элизабет Уильяме явно волновалась. И заметно волновалась. Джон изо всех сил старался не смотреть на Фиону, но притяжение этой женщины было так велико, что у него ничего не получалось, и он нет‑нет да и бросал на нее украдкой внимательные взгляды. Фиона о чем‑то весело щебетала с Эдриеном и выглядела так, словно еще никогда в жизни ей не было так хорошо. Сев за столик, она больше ни разу не взглянула в сторону Джона.
– Ты не говорил мне, что она такая красивая, – упрекнула Джона Элизабет. – И такая молодая. Кажется, ты говорил, что ей за сорок?
– Так оно и есть. Фиона всегда выглядела моложе своих лет. Хорошо выглядеть – часть ее профессии. Она ведь руководит журналом мод. Вернее, руководила.
Джон так и не понял, почему Фиона оставила журнал. До него доходили смутные слухи о проблемах со здоровьем, но Джон не знал, верить им или нет. Сейчас Фиона казалась ему вполне здоровой. Может быть, она просто устала от своей работы? Джона даже нисколько не насторожил тот факт, что уход Фионы из журнала совпал во времени с их разрывом. Мужчины иногда проявляют чудовищную несообразительность в таких вопросах.
– Она очень красивая, – снова плаксиво процедила Элизабет и принялась жаловаться на проблемы, возникшие у нее при попытке устроить силами Молодежной лиги показ мод. Кто угодно понял бы, что уже через пять минут Джону стало чудовищно скучно слушать все это. Кто угодно, но только не Элизабет Уильяме.