– Даже в халате? – Фиона посмотрела па него, как на подростка, сморозившего глупость, и поплотнее запахнула полы халата, под которым ничего не было. – Не говорите глупости!
И она скрылась за дверью ванной.
Джон сказал, что почитает пока газету, но, когда Фиона вышла из ванной, она увидела его стоящим у окна. Он был сейчас далеко‑далеко, хотя и думал о ней, и даже вздрогнул, когда рука Фионы коснулась его плеча.
– Черт побери, а так еще лучше! – воскликнул Джон, оглядев ее с ног до головы.
На Фионе был черно‑белый летний костюм, подаренный ей год назад одним из модных Домов, который был ей очень к лицу. Наряд дополняли лакированные босоножки и черная сумочка от «Гермеса». Волосы были стянуты на затылке в тугой узел, а в ушах – довольно крупные серьги в виде раковин. Запястье украшал уже знакомый Джону черепаховый браслет. Перед ним опять была неподражаемая Фиона Монаган – редактор модного журнала «Шик», символ его названия.
– Готовы? – спросил Джон, снова удивляясь про себя, что чувствует себя так, словно с утра везет на работу жену.
Выходя, они наткнулись на Эдриена, выскочившего из своего номера. Тот удивленно приподнял бровь и широко улыбнулся.
– Боже, боже, я подозревал, что назревает нечто в этом роде, – бесцеремонно затараторил Эдриен. – Поздравляю, ребята. Медовый месяц в «Ритце» – это звучит!
– Заткнись, Эдриен! – Фиона выглядела несколько смущенной, а Джон, улыбаясь, переводил взгляд с нее на Эдриена. – Мы всего‑навсего завтракали вместе. Так что расслабься. Моя девичья честь пока при мне.
– Какое разочарование! – протянул Эдриен.
Фиона оценила то, как Джон реагирует на фривольные шутки Эдриена.
Мужчины непринужденно разговаривали между собой в лифте и шагая следом за Фионой по вестибюлю. Вдруг выяснилось, что шофер Эдриена опаздывает, поэтому все трое поехали в Академию изящных искусств, где должен был проходить показ, на машине Фионы.
Как и говорила Фиона, шоу было весьма сдержанным, но в то же время элегантным. Но Джон и на этот раз был совершенно очарован. О чем и сообщил Фионе. После шоу Эдриен вернулся в отель на встречу с фотографом, а Джон и Фиона отправились на ленч к «Вольтеру». Фиона чувствовала себя невозможной лентяйкой. Это ощущение было для нее непривычным. Работа значила для нее сейчас гораздо меньше, чем общество Джона Андерсона.
Они просидели в «Вольтере» часа три, и, когда ресторан заполнился, как всегда оказалось, что Фиона Монаган знакома примерно с половиной Присутствующих в зале. Забежали пообедать Хуберт де Живанши и барон де Людингхаузен, работавший раньше в «Сен‑Лоран». Здесь были известные дизайнеры, светские личности, банкиры. Пока Джон заказывал кофе, Фиона беседовала с сидящим за соседним столиком русским князем. Она знала всех, и, что гораздо важнее, все знали ее.
Фиона и Джон вернулись в отель, так как обоим надо было позвонить после ленча в Нью‑Йорк, и встретились снова в четыре тридцать, решив прогуляться в предместье Сент‑Оноре, после чего Джон согласился сопровождать Фиону в «Гермес». Вернувшись в шесть часов в отель, оба думали о том, что провели вместе целый день.
Фиона поражалась тому, как легко ей было рядом с Джоном.
Пока Джон отправлял со своего компьютера электронные письма в свой офис, Фиона пошла переодеться. Когда они снова встретились в фойе через час, на Фионе был голубой костюм из плотного шелка. Они отправились на показ «Живанши», который явно не оправдал ожиданий Фионы с профессиональной точки зрения, хотя она и похвалила отдельные модели одежды.
Затем они вернулись в «Ритц» на коктейль‑парти, устроенную журналом «Шик», подготовкой к которой целиком ведал Эдриен.