– Это неудачная идея. Я слишком сильно к ним привязываюсь.
Джон сразу понял, что речь идет не только о собаках. Что ж, их короткий брак дорого обошелся Фионе. Гораздо дороже, чем ему. Он ясно читал это по ее глазам. И та боль, которую он видел, трогала его до глубины сердца.
– На этот раз рекомендую французского бульдога. Тебе отлично подойдет эта порода.
– Мне никто не нужен. Больше никаких собак. К тому же с ними слишком много возни, – она старалась, чтобы слова ее звучали равнодушно, но у нее это плохо получалось. Джона не покидало ощущение, что Фиона говорит не только о собаках, но и о мужчинах. Вернее, о нем.
– Итак, что заказываем?
– Как ты думаешь – у них есть специальное меню для Дня Благодарения? – Джон пытался шутить, но ему было все еще не по себе. Он никогда бы не подумал, что так расстроится, узнав о смерти сэра Уинстона. Наверное, старый ворчун умер вскоре после их разрыва с Фионой. Еще один удар для нее.
Они остановились на грибном салате, который Фиона всегда заказывала в этом ресторане. Фиона не знала, что выбрать на горячее – печенку или кровяные колбаски.
Джон вдруг скорчил смешную гримасу, и Фиона рассмеялась.
– Что за дрянь ты собираешься есть в День Благодарения? Надо, по крайней мере, выбрать хоть что‑то из птицы.
Но Фиона в конце концов выбрала телятину, а Джон – бифштекс по‑татарски. Еще они решили заказать на двоих одну порцию жареного картофеля, который очень вкусно готовили у «Вольтера».
Потом Джон спросил Фиону о ее романе.
Они проговорили около часа. Джону хотелось побольше узнать и о новой жизни Фионы, и о ее романе. Он даже попросил у Фионы почитать рукопись.
– У меня нет лишнего экземпляра, – ответила она, все еще чувствуя некоторую настороженность. Впрочем, она многое рассказала ему о своем романе, и Джон понял, как серьезно ей пришлось покопаться в себе, чтобы выложить все наболевшее на бумагу. Он мог только представлять, как нелегко ей было это делать.
– О чем будет новая книга? – поинтересовался Джон.
И они проговорили на эту тему еще час, поедая одну на двоих порцию профитролей.
– Сколько ты еще пробудешь в Париже? – спросила Фиона, с видом озорного ребенка хватая с тарелки последний сладкий кусочек. Джон помнил, что Фиона любит сладкое, и она подтвердила это еще раз, съев большую часть покрытых шоколадом кофейных зерен, которые обычно подавали у «Вольтера» в конце обеда.
– Всего два дня, – ответил Джон на вопрос Фионы. – Я ездил на пару дней в Лондон, а завтра у меня деловая встреча здесь, в Париже. Домой в субботу. Если ты считаешь, что я хорошо вел себя за ленчем, мое приглашение на обед остается в силе.
Фиона улыбнулась.
– Ты вел себя неплохо. Хотя я и не хотела приходить…
– Я знаю. Понял во время телефонного разговора. Я очень рад, что ты передумала и пришла. Мне очень жаль, что все случилось так, как случилось. Я вел себя как полный придурок.
Фиона была приятно удивлена его честностью.
– Да, ты вел себя как придурок. Но я тоже сделала много глупостей. Фотограф, устроивший в моей гостиную оргию, – трудно отнести это к числу моих удач. Мне жаль, что так случилось. И многое другое… Возможно, тебе будет приятно узнать, что я раздала большую часть одежды, уезжая из Нью‑Йорка. Мне стыдно вспоминать, как я не хотела уступить тебе место в шкафах. Наверное, я была одержима манией одежды. Здесь все гораздо проще. Я почти ничего с собой не привезла.
Правда, она купила кое‑что из одежды. Она с удовольствием заглядывала в свой любимый «Дидье Людо».
– Моя жизнь во многом стала проще. И мне хочется, чтобы именно такой она и осталась, – твердо сказала Фиона.