И если это окажется так, значит, вас ввели в заблуждение.
– Нет! Я не обознался, – возразил Эшкрофт. – Я знаю, кого я видел. Я видел Летерена и только его. Или я должен допустить, что не могу доверять собственным глазам!
– Вы ведь это уже допустили, – заметил Райдер.
– Ничего подобного.
– Вы сказали нам, что смотрели, как он подписывает квитанцию. Вы собственными глазами видели, как он ставил свою подпись. – Райдер сделал выжидательную паузу, но кассир не сказал ни слова. – Однако никакой подписи на квитанции не оказалось.
Эшкрофт угрюмо молчал.
– Если вы могли заблуждаться относительно подписи, то вы могли заблуждаться и относительно того, кто подписывал.
– Я не страдаю галлюцинациями.
– Да? – сухо сказал Райдер. – Ну, а квитанция, как вы это объясните?
– Я ничего не обязан объяснять, – внезапно вспылил Эшкрофт. – Я изложил вам факты. А объяснить их – ваше дело.
– Справедливо, – согласился Райдер. – И мы не обижаемся, когда нам об этом напоминают. Надеюсь, вы не обидитесь, что вас так долго расспрашивали об одном и том же? Спасибо, что вы согласились прийти.
– Рад быть полезным, – и Эшкрофт с видимым облегчением вышел из комнаты.
Гаррисон сунул в рот зубочистку, пожевал ее и объявил:
– Не дело, а черт знает что. Еще день-другой, и вы пожалеете, что вас прислали сюда учить меня уму-разуму.
Задумчиво разглядывая начальника полиции, Райдер процедил:
– Я приехал не для того, чтобы учить вас, а чтобы помочь вам, так как вы заявили, что вам нужна помощь. Ум хорошо, а два – лучше. Сто умов лучше десяти. Но если вы предпочтете, чтобы я отправился восвояси…
– Ерунда, – сказал Гаррисон. – В такие моменты я на всех огрызаюсь.
Мое положение не похоже на ваше. Если кто-то грабит банк у меня под носом, он делает из меня идиота. А вам понравилось бы быть и начальником полиции и идиотом?
– Последнее определение я принял бы только, если признал, что потерпел полное поражение. Вы и это признаете?
– И не думаю.
– Так хватит кусаться. Нам есть над чем подумать. В этой истории с квитанцией кроется что-то очень странное. Ни с чем не сообразное.
– По-моему, все ясно, как день, – возразил Гаррисон. – Либо Эшкрофт был обманут, либо обманулся сам.
– Не в этом дело, – сказал Райдер. – Непонятно другое. Если считать, что они с Летереном оба говорят правду, то деньги забрал кто-то еще, какой-то неизвестный. И я не могу понять, зачем было преступнику отдавать квитанцию неподписанной с риском, что его тут же разоблачат? Не проще ли ему было расписаться за Летерена? Так почему же он этого не сделал?
Гаррисон задумался.
– Может быть, он боялся – а вдруг Эшкрофт заметит, что подпись подделана, вглядится в него повнимательнее и поднимет тревогу?
– Если он сумел выдать себя за Летерена, то, наверное, мог бы научиться подделывать его подпись.
– Ну, а если он не подписался, потому что неграмотен? – предположил Гаррисон. – Я знавал бандитов, которые научились писать только за решеткой.
– Может быть, – согласился Райдер. – Но в любом случае главное подозрение пока падает на Эшкрофта и Летерена. И следует точно установить, виновны они или нет, прежде чем мы начнем дальнейшие розыски. Я думаю, вы обоих уже проверили?
– Еще бы! – воскликнул Гаррисон и скомандовал в селектор:
– Пришлите мне папку по Первому банку. – Начнем с Эшкрофта. Финансовое положение хорошее, в прошлом все чисто, превосходная репутация, никаких оснований стать банковским грабителем. Джексон, младший кассир, в какой-то мере подтверждает его показания. И спрятать деньги Эшкрофт нигде не мог. Мы обыскали банк сверху донизу, и в течение этого времени Эшкрофт все время был под наблюдением. И ничего не нашли.