Получив известия из Варшавы, комиссия Машкова сразу же начала проверку звонка Курыловичу из Москвы. Теперь уже никто не сомневался, что они находятся на верном пути. Фамилия пана Дзевоньского возникла уже во второй раз. Впервые ее произнес Уорд Хеккет при встрече с Дронго в Вене еще полгода назад. Но все поиски этой таинственной личности пока не увенчались успехом. Однако Курылович именно так называл человека, позвонившего ему из Москвы.
Поздно вечером Машков собрал всех офицеров, не забыв пригласить и Дронго.
— У нас начинается заключительная стадия расследования, — сообщил генерал. — Вполне вероятно, что неизвестный нам Дзевоньский выведет нас на самого Гельмута Гейтлера. Или, по крайней мере, объяснит нам свой интерес к нашему театру и жизни Павла Абрамова. Обращаю ваше внимание, что нам не удалось установить, откуда звонил этот Дзевоньский. Наиболее вероятно, он находился в машине, которая двигалась к Москве. Закончив разговор, сразу же отключился. Но аппарат был приобретен в Санкт-Петербурге, это мы уже сейчас знаем. Так что, если он заработает снова, мы сможем его вычислить.
— А разве нельзя найти отключенный аппарат? — удивился Дронго. — Я не очень в этом разбираюсь, однако, насколько мне известно, современные технические средства позволяют легко найти даже выключенный аппарат.
— Верно, — кивнула Чаговец, — но мы имеем дело с профессионалами. Они об этом тоже знают. Он может вытащить сим-карту из аппарата и спрятать ее в другом месте. Или вообще спрятать отключенный телефон, что для нас еще хуже. Установив наблюдение за этим местом, будет ждать. А как только мы там появимся, можно будет заканчивать нашу операцию. Мы себя выдадим.
— Снимаю все мои сомнения, — объявил Дронго. — Сегодня шпионы ищут друг друга с помощью спутников.
Машков усмехнулся на его реплику. Впервые за много месяцев у него было хорошее настроение.
ЭСТОНИЯ. ТАЛЛИН. 26 ФЕВРАЛЯ, СУББОТА
В Таллин прибыл опытный «переговорщик» — подполковник ФСБ Мансимов. Изъяснявшийся на безупречном русском языке, этот человек имел типично кавказскую внешность: темные волосы, пышные черные усы, нос с горбинкой и веселые озорные глаза. Мансимов специализировался на северокавказских операциях. Психологически появление «кавказца» на переговорах от России было оправданно, ибо сразу производило нужный эффект.
Ровно в двенадцать часов Мансимов с российской газетой в руках появился в холле отеля. Он сел в кресло, положил свернутую газету рядом с собой на столик и принялся терпеливо ждать. По договоренности с Машковым было решено не привлекать местные службы безопасности. Среди их сотрудников мог оказаться провокатор или болтун, способный загубить всю операцию. Поэтому в Таллин вместе с Мансимовым приехали еще двое сотрудников ФСБ, которые были обязаны не выдавать себя ни при каких обстоятельствах, обеспечивая безопасность подполковника-«кавказца».
Эти двое прилетели под видом семейной пары и теперь тоже находились в холле, наблюдая за всеми входящими. В десять минут первого к Мансимову подошел какой-то мужчина. Он был чуть выше среднего роста, с рыжеватой, коротко подстриженной бородкой, небольшими усами и светлыми глазами. На голове — кепка с названием какого-то бейсбольного клуба, на плечах — яркая оранжевая куртка.
— Здравствуйте, — произнес мужчина с типичным эстонским акцентом, — вы приехали из Москвы?
— Да, — показал на газету Мансимов, — я жду вас уже десять минут.
— Извините, — незнакомец внимательно смотрел на своего собеседника, — я думал, что приедет другой человек.
Один из сотрудников ФСБ подал знак Мансимову, что в холле находится посторонний. Кроме этого типа, в отель вошел еще один мужчина, который сел в дальнем углу, внимательно наблюдая за происходящим разговором.
— Вы принесли деньги? — спросил эстонец.
— Только часть, — ответил Мансимов, — вы должны нас понять. Мы хотим быть уверены, что с журналистом ничего не случится.
— Вы нарушили наши условия, — заметил эстонец, — до свидания. — Он поднялся, собираясь уйти.
— Подождите, — остановил его Мансимов, — легче всего закончить разговор. Вы не думаете, что люди, которые нас сюда послали, будут недовольны? И ваши люди, и мои?
— Что вы предлагаете? — чуть заколебался эстонец.
— Нам нужно договориться. Мне поручили узнать, как себя чувствует похищенный журналист и убедиться, что он жив. Только в этом случае я должен выдать вам десять процентов от всей суммы. А позже все остальное. Поймите, у меня есть свое начальство, я не могу так просто распоряжаться этими деньгами.
— Вы должны были принести пять миллионов, — зло напомнил эстонец.
— Правильно. Но у нас нет никаких гарантий. А если наш журналист уже давно погиб? Или умер от сердечной недостаточности? Как я могу это проверить? Или вы предлагаете себя вместо заложника?
Эстонец нахмурился. Он не был готов к таким вопросам.
— И ваша программа, — не отступал Мансимов, — вы должны передать мне вашу программу. Я думаю, будет правильно, если мы сначала выполним ваше требование, чтобы вы убедились в нашем позитивном отклике, а затем состоится передача всей суммы в обмен на заложника. Согласны?
— Я вас не понимаю, — обреченно проговорил эстонец, затравленно озираясь по сторонам.
— Где ваша программа, которую мы должны передать по нашему каналу? — упрямо настаивал Мансимов.
Эстонец наконец вспомнил про эту программу. Он полез в карман и достал конверт. Бросил его на столик, чтобы не передавать из рук в руки. Эстонец почему-то опасался прикасаться к Мансимову.
— Мы ее обязательно рассмотрим, — кивнул подполковник. — Давайте договоримся так. Я передам вам деньги сегодня через два часа в этом отеле. Как раз успею их привезти. Только вы никуда не уходите. А насчет остальных денег мы договоримся, когда получим гарантии, что журналист жив. Вы меня понимаете?
— Понимаю. — Эстонец был согласен на все, лишь бы избавиться от гипнотического взгляда и голоса этого человека.
— Мы ждем вашего звонка в понедельник, ровно в полдень. И хотели бы услышать голос самого Абрамова, — пояснил Мансимов.
— Я передам, — пообещал вконец растерявшийся эстонец.
— Тогда до встречи через два часа. — Мансимов встал и вышел из холла, а наблюдавший за эстонцем незнакомец остался сидеть в отеле. Очевидно, в его задачу входило наблюдение за своим человеком.
Мансимов получил деньги, переданные с дипломатической почтой в российское посольство. Это была большая победа Машкова и всей комиссии. Они настояли, чтобы первые пятьсот тысяч были отправлены в Таллин для успешных последующих переговоров.
Эстонец затравленно озирался после ухода Мансимова и наконец, не выдержав, вскочил с места, подбежал к наблюдавшему за ним мужчине.
— Они согласны выплатить только часть денег, — шепотом доложил он, умоляюще глядя на него.
— Вернись на свое место, кретин, — довольно громко буркнул тот.
Сомнений не оставалось. Эти люди связаны друг с другом. Через два часа Мансимов привез деньги. Все это время эстонец просидел за столиком, корчась и бросая отчаянные взгляды на наблюдающего за ним мужчину. Едва получив деньги, он забрал портфель и чуть ли не бегом выскочил из отеля. Его наблюдатель быстро вышел следом. И почти сразу отель покинула «семейная пара» сотрудников ФСБ.
Уже вечером того же дня Мансимов вернулся в Москву, а сотрудники ФСБ установили фамилии и адреса обоих эстонцев, приезжавших в «Виру» на переговоры. Ленарт Кясперт и Арни Рауддсепп теперь были под их наблюдением. На следующий день в Таллин для подкрепления должны были прибыть еще две пары сотрудников ФСБ. Деньги остались в квартире Рауддсеппа, в субботу их невозможно было положить в банк. Правда, наблюдатели не смогли установить, с кем беседовали эти двое, но стало ясно, что именно они проведут следующий тур переговоров. Оставалось дождаться понедельника.
РОССИЯ. МОСКВА. 27 ФЕВРАЛЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
В выходной члены комиссии Машкова собрались, как обычно делали это в будние дни. Все понимали чрезвычайную важность их работы. Речь шла о самом изощренно продуманном террористическом акте в истории мировых спецслужб. У Машкова были воспаленные глаза, он уже которую ночь не высыпался, пропадая на докладах у руководства. Все остальные выглядели не лучше. Дронго, ночевавший дома, успел принять душ, побриться, переодеться в свежее белье. Но многие офицеры ночевали прямо на рабочих местах.
В полдень Машков подвел некоторые итоги. На следующее утро ожидался прилет Курыловича в Москву и его возможная встреча с заказчиком. В Эстонии установлено наблюдение за двумя местными жителями. И наконец, Холмский и вся его деятельность — под плотным контролем спецслужб. Каждая из групп, работающих в Польше, Эстонии и Москве, действовала независимо, передавая все полученные сведения в межведомственную комиссию генерала Машкова.