Я могла бы сказать ему об этом сама, подумала Марша, сжимая руки перед грудью. Нет, тут же решила она, все равно не призналась бы в этом, даже под пыткой. После того, что Винченцо заставил ее вытерпеть четыре года назад, она скорее бы откусила себе язык, чем позволила, чтобы он узнал о ребенке, который родился у нее через девять месяцев после того страшного дня.
На нее упала тень. Что-то загородило от нее солнце.
— Скажи мне, что это не правда, — горячо потребовал Винченцо.
Марша сосредоточенно разглядывала гравий на дорожке, из последних сил удерживая готовые политься из глаз слезы.
— Я же предупреждала, чтобы ты держался от меня подальше…
— Зная, что я все равно не отстану! Я не верю, что этот ребенок от меня…
— Тогда в чем дело? Садись в машину и уезжай, — устало проговорила Марша. Глаза ее больно щипало. — Это мое единственное желание.
— Но это же невозможное, — пытался убедить себя Винченцо.
— Хотела бы я, чтобы это так и было. — Марша опять лгала ему. Со дня своего появления на свет Сэмми стал ее единственной отрадой в жизни.
— Там было трое детей, — начал Винченцо без всякого выражения.
Двое белокурых, один черноволосый… и «отвратительный». Марша была на грани истерики, она ждала, когда он наконец все поймет. За какие-то несчастные пять минут Сэмми ухитрился продемонстрировать все свои недостатки — упрямство, вспыльчивость, грубость.
— Это тот зубастый и бранчливый зверек? — не совсем уверенно предположил Винченцо.
Воцарилось молчание. Он никак не хотел этому верить.
— Ты хочешь сказать, что этот грязный маленький свиненок — мой сын? — с неожиданной яростью набросился на нее Винченцо. Он больно вцепился в плечо Марши и начал с силой трясти молодую женщину. — Я тебя спрашиваю! — рявкнул он и тряхнул еще сильнее, так, что у нее растрепались волосы.
— Но на самом-то деле ответ тебе не нужен, не так ли?! — взорвалась она.
Он грубо отшвырнул ее от себя и отошел было на пару шагов, но тут же повернул назад.
— По-моему, он слишком мал, чтобы быть моим…
— В ноябре ему стукнет четыре. Просто он невелик ростом для своих лет.
В прищуренных глазах Винченцо внезапно появилось злобное выражение.
— Настоящий цыганенок… выглядит как маленький бродяжка.
Марша была совершенно сбита с толку подобным обвинением.
— Бродяжка?
— Матерь Божья… если ты говоришь правду и этот ребенок мой… — выразительный рот Винченцо сжался в узкую щель, — …то кто, черт побери, тогда присматривает за ним, пока ты работаешь в Лондоне?
— Моя сестра…
— Эта крикливая гарпия? — оскорбительным тоном сказал Винченцо.
Услышав такой незаслуженный отзыв, Марша остолбенела от обиды.
— Айрис любит Сэмми!
— Но она ненавидит меня! — выкрикнул Винченцо и в приступе дикой ярости с силой рассек воздух рукой. — Если этот мальчонка мой…
— Прекратишь ли ты это когда-нибудь? — прервала его Марша, болезненно поморщившись. — Он твой! Но никто тебя сюда не тянул и не вешал тебе его на шею! Ты приехал сам и отказался уезжать. И если бы Айрис не потеряла голову, ты до сих пор и понятия бы…
— Но почему? Почему, когда ты забеременела, ты не обратилась ко мне? — Винченцо угрожающе наступал на нее. — Почему я узнаю об этом только случайно?
Марша гордо вскинула голову и постаралась сдержать дрожь в голосе.
— Мне кажется, это очевидно. Я просто не хотела, чтобы ты об этом знал. Не желала зависеть от тебя. Собственно говоря, я вообще не хочу иметь с тобой никаких дел. Не хочу тебя даже видеть! После того, как ты со мной обошелся, я не должна тебе ничего!
— А как насчет того, что ты должна мне ребенка? — жестко спросил Винченцо. Он увидел, как застыло ее изумленное лицо, и грубо рассмеялся. — Нет, о нем ты не думала.