Они вместе увеличиваются в размерах, вместе отрываются от земли, у них синхронно открываются створки шасси, и колеса втягиваются вовнутрь двух гладких фюзеляжей: створки шасси закрываются, все происходит непреклонно и автоматично. Они несутся низко над землей, все стремительнее и стремительнее.
Двигаясь в воздухе плотным строем, они внезапно становятся огнедышащими стрелами, пытающимися одним лишь звуком неистово разорвать воздух и лавиной обрушить его на взлетную полосу. Их силуэты величественно проносятся мимо, и с земли пилоты в кабинах кажутся всего лишь точками. Затем мне видны только крылья, и рули направления, и рули высоты, и два шлейфа тонкого черного дыма.
Они становятся все меньше и меньше, летя к горам на востоке, набирая высоту, стремительно… и меньше… прощай, Пэт… и меньше… нажимай там на харчи, малыш Лу… и исчезают.
Два шлейфа в воздухе, извивающиеся на ветру.
В мертвой тишине я смотрю вниз на свои гражданские ботинки, стоящие на чертовом бетоне, и не могу отчетливо разглядеть ни ботинки, ни бетон, и это тоже по-чертовски, потому что даже несмотря на чертовы прожекторы, приходит ночь и чернеет все вокруг. Зачем вам нужно было возвращаться, а, парни? Зачем вам понадобилось выследить меня, а затем укатить без меня, а, болваны? Вам, поганцы, не удалось бы затащить меня назад в эту чертову эскадрилью даже в обмен на весь чертов чай всего Китая.
Множество событий хранится в этом ящике, множество приключений.
Тени на земле. Они не длинные. Это означает всего лишь, что солнце обгоняет меня. Ничего не поделаешь. Если бы оно двигалось вокруг Земли со скоростью 80 миль в час, то день у нас был бы довольно-таки длинный. Ну-ну, Солнце, несись вперед. Все равно как раз пора приземляться. Я могу сделать сегодня еще один перелет. Может, доберусь до Миссисипи, если повезет.
Опрятно скошенные пастбища Страны Оз сменяются болотистой местностью и спокойными озерами, от которых веет теплом. Биплан неизменно тянет за собой собственную тень, которая мчится по шоссе навстречу медленно-медленно движущемуся автомобилю. Спасибо небесам, что мы еще пока обгоняем автомобили — вот она, граница между Быстро и Медленно. До тех пор, пока мы обгоняем автомашины, нам не о чем беспокоиться.
Впереди находится то, что на карте обозначено голубым кружком, — Демополис, штат Алабама. Окрестности реки (извилистая голубая линия на карте) сплошь покрыты зарослями осоки. Величественный громадный аэропорт, геометрически точный центр местности Бог — Знает — Где. Даже чтобы добраться до Демополиса, нужно долго ехать вдоль шоссе. Во время войны, на аэродроме, должно быть, тренировались какие-то летчики, но теперь он выглядит заброшенным, с одной крошечной бензоколонкой, одним-единственным конусом и метеобудкой чуть поодаль. Что ж, опять на траву, самолет, поглядим, что пас ждет.
А ждет нас, как ни странно, небольшая кучка людей, возникших непонятно откуда, чтобы посмотреть на биплан. Он — целое Событие в Демополисе, где во всем видимом пространстве — пятидесяти акрах бетона, — кроме биплана, всего-то стоит еще один самолет.
Вопросы в лучах солнца, пока горючее плавной струей наполняет бак.
— Откуда летишь?
— Из Северной Каролины?
— А куда?
— В Лос-Анджелес?
Пауза — взгляды вглубь кабины, на маленькую приборную панель.
— Длинный путь.
— Да, похоже, и в самом деле длинный. — И я думаю о галлонах бензина, которые мне еще предстоит влить в этот бак, и о тех часах, на протяжении которых я буду вглядываться в окрестности через лобовое стекло, выпачканное маслом, о солнце, которое будет вставать позади меня каждое утро и отражаться в моих глазах каждый вечер. Похоже, действительно предстоит еще длинный путь.
Я захожу в здание летных служб и уделяю время бутылке неизменной пепси-колы. Я знаю, что тут должно быть очень тихо, но двигатель все еще тарахтит 1 — 3 — 5 — 2 — 4 — в моих ушах.