Помогла бы только захваченная машина – и карта, чтобы знать, по какой дороге газовать. Карты у Клавы, естественно, не было.
Виталик сам не планировал, даже не вникал в сложности предстоящего мероприятия, а потому торопил совершенно по-детски:
– Ну чего ты? Давай уходить!
Ночью стражи теоретически спали по очереди. Но практически дежурный дремал тоже – только что прислонившись к двери. Убивать ли стражей, связывать ли?
Если убить, то при поимке пощады не будет. А так – так посадят в яму, скуют наручниками. Клаву при этом разденут и разоблачат – чтобы насиловать всем отрядом.
Иногда ночью Клаве начинало казаться, что вообще всё вокруг – сон. Как она могла решиться на такое?! Как посмела понадеяться на успех?! Конечно, случаются чудесные спасения.
Если поможет Бог. И не просто поможет, а очень поможет! Кроме как на Бога надеяться было и не на кого.
Но даже и при надежде на Бога надо было подготовиться.
А Виталик ныл нетерпеливо:
– Ну чего ты? Давай! Эти недоноски спят. Давай сейчас автоматы вырвем, пристрелим их – и вперед!
Явился соблазн: послушаться. Он мужик, пусть решает!
Хватит она отвечала за всё.
Дежурный охранник заснул в обнимку со своим калашом.
Прихлопнуть его мог сейчас и пятилетний мальчик.
– Давай!
Виталик даже приподнялся, готовый броситься на спящего.
– Нет! – сказала Клава. – Лежи. Рано.
Клава разозлилась. Ради такого капризного недоумка она рискует всем! А если спасутся, небось, припишет всё себе. И всю жизнь будет точно также жить за её счёт, за её труды.
Муса бы никогда так не ныл. Он бы всё обдумал сам, решил бы – и сделал. Клава могла бы на него положиться – и не беспокоиться ни о чем. И с поезда Мусу никогда бы не сняли так глупо!
Муса появился – легок на помине. Прискакал поздним вечером. Если бы они перебили охрану и побежали – как раз бы встретились на тропе. Вот и получилось бы совсем другое продолжение.
Услышав конский топ, стражи вышли из хижины. Клава за ними.
Муса явился не один, а с двумя своими головорезами. Эти Клаве сразу не понравились.
Муса соскочил с коня и крепко приобнял Клаву за плечи:
– Доктор хорош, без тебя плохо внизу. Люди болеют, люди спрашивают.
Клава испугалась, что он заберёт её вниз, оторвёт от Виталика. И тогда конец всем планам побега. Испугалась – и отстранилась.
– Чего ерзишь? Я как брат. Хватит ждать, пора Аллаху поклониться!
И с этой стороны ловушка захлопывается. Неужели Виталик был прав и нужно было убежать ещё вчера? Но – куда убежишь пешком по снежным тропам?! Без пайков, без горной одежды и обуви!
Хорошо что Муса не ждал пока ответа, инспектировал ситуацию дальше:
– Что лечил – много или мало?
– Лучше ему, но надо ещё лечить, – Клава постаралась поддержать дипломатическую неопределенность.
– Мы не госпитал. Пусть лечит в свою Россию. Выкуп платит, хорошо лечиться, если нужен кому. – И повернувшись к Виталику закричал зло – не так, как только что говорил с Клавой:
– Пусть за тебя отец-мать платит! Пусть за тебя президент платит! Хватит даром хлеб! Сейчас ты скажешь, чтобы быстро платить!
И что-то приказал по-своему сопровождающим головорезам.
Те подошли к Виталику, резко дернули его, поставили к стене хижины. Достали какой-то удлиненный предмет – но оказался не автомат, а видеокамера.
– Ты сейчас говори, что жив, но плохо жив. Не будут платить, будешь совсем не жив.
Виталик стоял у стенки – в точности как перед расстрелом. И камеру на него направили – как автомат. Зажегся свой фонарь подсветки – словно подствольный гранатомет.
– Ты – говори!
Виталик заговорил – немножко поспешно, как неприятно показалось Клаве.
– Дорогие близкие и командиры. Я здесь в плену. Я пока жив, но болен, мне нужны многие лекарства, которых здесь нет.