Хочу стать красивой – для тебя.
– А ты мне и так нравишься.
– Правда?
– Правда, – сказал Билли Пилигрим. Благодаря путешествию во времени он уже видел, каким будет их брак, и знал, что их жизнь будет вполне сносной.
Громадная моторная яхта под названием «Шехерезада» скользила мимо их брачного ложа. Ее машины пели мелодично, как орган. Все огни горели.
Двое красивых людей, юноша и девушка в вечернем платье, стояли на корме у поручней, радуясь своей любви, своим мечтам и бегу волны. Они тоже совершали свадебное путешествие. Его звали Лэнс Рэмфорд из Ньюпорта, Род‑Айленд, а в его молодую жену, урожденную Синтию Лэндри, был в детстве влюблен Джон Ф. Кеннеди, живший тогда в Хайаннисе, штат Массачусетс.
Получилось некоторое совпадение: Билли Пилигрим впоследствии оказался в одной палате с дядюшкой Рэмфорда, профессором Бертрамом Коуплендом Рэмфоддом, официальным историком военно‑воздушных сил США.
* * *
Когда красивая пара проплыла мимо, Валенсия стала расспрашивать своего нескладного мужа про войну. Это была обычная глупая привычка жительницы Земли – ассоциировать секс и страсть с войной.
– Ты когда‑нибудь вспоминаешь о войне? – спросила она, кладя руку на бедро Билли.
* * *
– Иногда, – сказал Билли Пилигрим.
– А я иногда смотрю на тебя, – сказала Валенсия, – и у меня странное чувство, как будто у тебя много‑много тайн, – Вовсе нет, – сказал Билли. Он, конечно, соврал. Он никому не рассказывал о путешествии во времени, о Тральфамадоре и так далее.
– Нет, у тебя, наверно, есть тайны про войну. А может быть, и не тайны, а просто то, о чем тебе не хочется говорить.
– Нет.
– Я горжусь, что ты был солдатом. Ты это знаешь?
– Прекрасно.
– Плохо там было?
– Всякое бывало. – У Билли мелькнула дикая мысль: как это верно! Хорошая была бы эпитафия для Билли Пилигрима. И для меня тоже.
– А ты расскажешь о войне, если я тебя попрошу? – сказала Валенсия. В крохотной ячейке ее огромного тела уже собирался материал для создания «зеленого берета».
– Будет похоже на сон, – сказал Билли. – А чужие сны обычно слушать не очень интересно.
– Я слышала, как ты рассказывал папе, как немцы кого‑то расстреляли, – сказала Валенсия. Она говорила о расстреле бедного старого Эдгара Дарби.
– Угу.
– И тебе пришлось его хоронить?
– Да.
– А он видел вас с лопатами перед тем, как его расстреляли?
– Да.
– А он что‑нибудь сказал?
– Нет.
– Он боялся?
– Нет, они его чем‑то напоили. Глаза у него как‑то остекленели.
– А они прилепили к нему мишень?
– Да, кусок бумаги, – сказал Билли. Он встал с постели, сказал «извини, пожалуйста» и пошел в темную уборную помочиться. Нащупывая выключатель, он почувствовал шероховатую стенку и понял, что пропутешествовал обратно, в 1944 год, и снова очутился в лагерном лазарете.
* * *
Свеча в лазарете потухла. Бедный старый Эдгар Дарби уснул на соседней койке. Билли встал с койки, шаря в темноте по стенке, чтобы найти выход, потому что ему ужасно нужно было в уборную.
Он вдруг нащупал дверь, она открылась, и он, шатаясь, вышел в лагерную ночь. Билли обалдел от морфия и путешествий во времени. Он помочился у колючей проволоки, и она впилась в него десятками колючек.