Он поселился в отеле "Вокруг Света Комбинэйшн", недалеко от Цеха Извращений, напротив зеленеющих просторов Сада Пыток1. Попав в номер, Парети принял душ, переоделся и задумался, куда бы ему пойти. Обед в "Бойне" - само собой. Потом, наверное, небольшая разминка в прохладной темноте клуба грязевых ванн, а потом...
Внезапно Парети ощутил, что он не один. В комнате был еще кто-то или что-то.
Он огляделся. Все вроде бы в порядке, но он мог поклясться, что положил куртку на стул. А теперь она лежала на кровати рядом с ним.
Поколебавшись секунду, он потянулся к куртке. Ткань скользнула в сторону. "Поймай меня!" - сказала куртка с монотонной игривостью. Парети кинулся на нее, но куртка отскочила.
_________________
1 "Сад пыток" - книга маркиза де Сада.
Парети тупо уставился на нее. Проволока? Магниты? Шуточки управляющего? Инстинктивно он понимал, что не найдет рационального объяснения шевелящейся и говорящей одежде. Парети скрипнул зубами и пошел по следу.
Куртка ускользала от него, хохоча и размахивая полами, как летучая мышь. Наконец Парети загнал ее за массажный аппарат и ухватил за рукав. "Надо будет эту хренову тряпку постирать, - пришла ему в голову безумная мысль. - А потом сжечь".
Куртка обмякла на секунду. Потом свернулась в комочек и пощекотала ему ладонь.
Парети непроизвольно хихикнул, потом отшвырнул смятую одежду и вылетел из комнаты.
Спускаясь в лифте на улицу, он осознал, что это и есть настоящее начало болезни Эштона. Болезнь изменила его взаимоотношения с одеждой. С неодушевленным объектом. Говно охамело.
Что-то будет дальше?
Парети сидел в уютном местечке под названием "Уютное местечко". Это был зал игральных автоматов, введший в обиход сложную игру под названием "вставной". Чтобы вступить в игру, следовало сесть за длинной стойкой, перед круглым отверстием с полиэтиленовой прокладкой, и поместить в отверстие определенную часть тела. Игра была, само собой, чисто мужская.
Ставки помещались на мерцающие панельки, покрывавшие стойку. Огоньки менялись в соответствии со сложной компьютерной программой, и в зависимости от размещения и размера ставок с помещенной в отверстие деталью анатомии происходили самые разные вещи. Иногда очень приятные. А иногда - нет.
В десяти сиденьях направо от Парети пронзительно, по-бабьи, завизжал человек. Явился служитель в белом с простыней и пневматическими носилками, унес игрока. Мужчина по левую руку от Парети наклонился вперед, вцепившись в стойку, и постанывал от наслаждения. На панели перед ним мигала янтарная надпись "ВЫИГРЫШ".
За спиной Парети проявилась высокая стройная женщина со смоляно-черными волосами.
- Лапочка, ну что ж ты себя тратишь на это безобразие? Давай лучше спустимся ко мне и немного потискаемся...
Парети запаниковал. Он понял - говно снова за работой. Он отскочил от стойки в тот самый момент, как мерцающие огоньки перед ним сложились в слово "ПРОИГРЫШ" и из игрового отверстия донесся отчетливый звук циркулярных бритв. Ставки его засосало в панель, и Парети отвернулся, не глядя на женщину, зная, что она - самое шикарное создание, которое он видел в жизни. Только этих излишеств ему не хватало.
Он выбежал из "Уютного местечка". Говно и болезнь Эштона портили ему прекрасный отпуск. Но он не позволит, повторяю, не позволит какому-то говну взять верх. За его спиной рыдала женщина.
Он торопился, сам не зная куда. Страх был его невидимым двойником. То, от чего он бежал, сидело в нем, вздрагивало и росло в нем, бежало вместе с ним и, наверное, забегало вперед. Но бессмысленный ритуал бегства успокоил его, позволил поразмыслить.
Он уселся на садовой скамейке под непристойной формы пурпурным фонарным столбом. Многозначительно подмигивали неоновые рекламы. Было тихо - только играл музыкальный автомат - Парети сидел во всемирно известном сквере Бодуна. Он слышал только музыку из автомата и сдавленные стоны кончающегося в кустах туриста.
Что же делать? Он может бороться, он может, сосредоточившись, победить проявления болезни Эштона...
Газета прошелестела по тротуару и прилепилась к ноге Парети. Джо попытался стряхнуть ее. Газета вцепилась в ботинок и отчетливо прошептала: "Прошу тебя, пожалуйста, не отвергай меня!"
- Сгинь!!! - взвыл Парети. Его пробрал ужас; газета шуршала, пытаясь расстегнуть ему ботинки.
- Я хочу ноги тебе целовать, - молила газета. - Неужели это так страшно? Или грешно? Разве я уродлива?
- Отпусти! - заорал Парети, отдирая от себя газету, превратившуюся в пару огромных белых губ.
Проходящий мимо зевака остановился, присмотрелся и заявил:
- Черт, парень, это самое крутое представление, что я видел! Ты этим на хлеб зарабатываешь, или так, из любви к искусству?
- Вуайерист! - прошипела газета и упорхнула.
- Как ты ею управляешь? - спросил прохожий. - У тебя дистанционник в кармане, или как?
Парети тупо покачал головой. Внезапно на него навалилась усталость.
- Вы правда видели, как она мне ногу целует? - спросил он.
- Да я именно это и собирался сказать, - ответил прохожий.
- А я-то надеялся, что у меня просто галлюцинации, - пробормотал Парети.
Он встал со скамейки и, пошатываясь, побрел по дорожке. Он не спешил.
Он не торопился встретиться с очередным проявлением болезни Эштона.
В мрачном баре он выпил шесть коктейлей, и его пришлось тащить в общественный вытрезвитель на углу. Пока его приводили в чувство, он материл фельдшеров. Пьяный, он по крайней мере не должен был соревноваться с окружающим миром за обладание собственным рассудком.
В "Тадж-Махале" он играл в девочек, нарочно не глядя, когда кидал ножи и кинжалы в распятых на вертящемся колесе шлюх. Он отсек ухо блондинке, бесполезно всадил кинжал между ног брюнетки, при остальных же бросках мазал совершенно; Это обошлось ему в семьсот долларов. Он запротестовал, и его вышвырнули.
На Леопольдовом тракте к нему подошел головоменяла, предлагая невыразимые наслаждения незаконной смены голов у "аккуратного и очень надежного" доктора. Парети позвал полицию, и мошенник скрылся в толпе.
Таксист предложил съездить в "Долину слез"; прозвучало не слишком весело, но Парети согласился. Заглянув в это заведение - восемьдесят первый уровень, трущобы, мерзкие запахи и тусклые фонари, - Парети сразу понял, куда его занесло. Некропритон. Вонь свежесваленных трупов забивала горло.
Он остался всего лишь на часок.
Потом были навч-точки, и слепые свиньи, и галлюциногенные бары, и множество рук, трогающих его, ласкающих его.
Наконец Парети обнаружил, что вернулся в парк, на то место, где на него кинулась газета. Он не помнил, как попал сюда, но на груди его красовалась татуировка в виде голой семидесятилетней карлицы.
Он побрел через парк, но быстро обнаружил, что это не лучшая дорога. Сосенки поглаживали и посасывали его плечи; "испанский мох" пел фанданго; плакучая ива орошала его слезами. Он бросился бежать, чтобы уйти от нескромностей голых кленов, черных шуток чернобыльника, томления тополей. Болезнь поражала через него все окружающее. Он заражал весь мир; да, он не мог передать свою болезнь людям, черт, все куда хуже, он нес ее всему неодушевленному миру! И изменившаяся Вселенная обожала его, пыталась завоевать его сердце. Богоподобный, Недвижный Движитель, неспособный справиться с невольными своими творениями, Парети боролся с паникой и пытался избежать страсти внезапно зашевелившегося мира.
Он прошел мимо банды подростков, предложивших за умеренную плату вышибить из него дух; но он отказал им и поковылял дальше.
Он вышел на бульвар де Сада, но и там не было ему покоя. Он слышал, как перешептываются о нем плитки мостовой:
- Какая он лапочка!
- Забудь, все равно он на тебя и не глянет.
- Ах ты сука ревнивая!
- Я тебе говорю, не глянет он на тебя.
- Да ну тебя. Эй, Джо!..
- Ну что я тебе говорила! Он на тебя и не посмотрел!
- Но так нечестно! Джо, Джо, я тут...
- По мне, - заорал Парети, разворачиваясь, - одна плитка от другой ничем не отличается! Все вы тут на одно лицо!
Это их, слава Богу, заткнуло. Но что это?
Высоко над головой замигало световое панно, оповещавшее о скидках в "Секс-Городе". Буквы поплыли и свернулись в новую надпись:
Я НЕОНОВАЯ ВЫВЕСКА, И Я ОБОЖАЮ ДЖО ПАРЕТИ!
Немедленно собралась толпа, чтобы поглазеть на феномен.
- Да кто, мать его, такой этот Джо Парети? - осведомилась какая-то женщина.
- Жертва любви, - объяснил ей Парети. - Не произносите это имя громко, иначе следующий труп может стать вашим.
- У тебя крыша едет, - ответила женщина.
- Боюсь, что нет, - ответил Парети вежливо и немного безумно. Сумасшествие - это, признаюсь, моя мечта, но боюсь, что мечта недостижимая.
Женщина проводила его взглядом, когда он распахнул дверь и вошел в "Секс-Город". Но она не поверила своим глазам, когда дверная ручка ласково похлопала Парети по ягодице.