Но я всегда встречал трудности с поднятым забралом.
И верю, что вам это тоже по силам.
— Вы и в самом деле так думаете?
— Да.
— Тогда, пожалуй, я начну с того, что завтра закурю в метро сигарету, — сказала Эшли, и оба расхохотались. — Спасибо, после ваших слов мне стало намного легче. Вы уж извините, что я выплеснула на вас свои чувства. Мне, право, очень неловко.
— Это вы зря. Если, конечно, не решили сдаться.
— Ни за что! — твердо заверила Эшли. — Теперь я уже точно знаю, что сумею все пережить. Просто пока мне еще плохо без него, хотя, кажется, дай мне волю, я бы его задушила собственными руками. Как он посмел выставить меня такой нелепой и взбалмошной?
— Ага, вижу — мы пошли по второму кругу, — улыбнулся старик.
Эшли нахмурилась:
— Да, верно. Боюсь, что последние дня четыре я только и делаю, что хожу по кругу.
— Н-да, — произнес старик: Затем, чуть подумав, добавил:
— Знаете, милая, я бы вам посоветовал завтра купить себе меховую шапку.
Эшли посмотрела на его доброе, изборожденное морщинами лицо и улыбнулась:
— Спасибо, что выслушали меня.
— Это вам спасибо, — сказал он, и Эшли догадалась: для него их беседа тоже не прошла даром.
Повинуясь какому-то порыву, она протянула руку и легонько стиснула его запястье. Глаза старика засияли, и Эшли поняла, что пришла сюда не зря.
Дженнин расписалась в журнале для постояльцев.
— Благодарю вас, миссис Грин, — сказала девушка за стойкой и вручила ей ключ.
— Возможно, мне придется задержаться сегодня вечером, — сказала Дженнин, наклоняясь, чтобы взять свою дорожную сумку. — У вас есть запасной ключ от входной двери? На случай, если вы запрете рано.
— Да, конечно, — кивнула девушка. — Вот, возьмите мой. Я уж сегодня точно носа на улицу не высуну — дождь так и хлещет.
Взяв ключ, Дженнин направилась к лестнице.;
— Приятного отдыха! — пожелала ей вслед девушка.
Дженнин улыбнулась, но оглядываться не стала — рисковать не стоило. Ее шляпка была надвинута почти на самые глаза, а рот и подбородок плотно укутывал шарф.
Дженнин была уверена, что се никто не узнает; впрочем, девушка и не проявляла особого любопытства.
Поднявшись на второй этаж, Дженнин отперла дверь в шестой номер и подошла к окну. Оно выглядело так, будто его не открывали уже долгие годы. Ничего, возможно, днем из него удастся увидеть море.
У окна притулился маленький туалетный столик, зеркало висело над ним. Бросив сумку на кровать, Дженнин зажгла бра и присела на табурет.
Ее руки дрожали. Едва заметно, но вполне достаточно, чтобы ей захотелось выпить. Предвидя это, Дженнин заранее припасла бутылку виски и, вынув ее из сумки, прошла в ванную за стаканом.
Плеснув в стакан немного виски, она залпом осушила его, затем вернулась в комнату и, налив себе еще, поставила бутылку на туалетный столик.
Почувствовав себя увереннее, Дженнин посмотрелась в зеркало. Несколько минут она разглядывала себя. Ее лицо казалось бесстрастным, красиво подстриженные светлые волосы были слегка примяты шляпкой. Дженнин полюбовалась своей белоснежной, не тронутой загаром кожей, небольшими нежными грудками.
— Дженнин Грей, — прошептала она своему отражению, а потом, криво усмехнувшись, поправилась:
— Миссис Грин.
Повернувшись, Дженнин достала косметичку и расстегнула молнию. Так, сначала коричневый карандаш. Легонько подвела им свои светлые брови, отчего ее лицо стало грубоватым. Затем наложила на глаза черные тени. Еще раз подвела карандашом брови.