— Ишь ты, насторожился! — сказала смуглянка. — Услышал чего-то!
— Чучело — оно и есть чучело! — заключила бесповоротно беленькая. — Лан, ты чего загрустила?
Лана, русоволосая красавица, не ответила, она водила перед носом голубеньким цветочком, потом коснулась его губами, кончиком языка… и отбросила.
— Мерзость! Тут все мерзость! — проговорила она в сторону, ни к кому не обращаясь.
Она закинула руки за голову, и тяжелые шары грудей колыхнулись, спина прогнулась, талия стала еще тоньше… Не будь здесь этого гнусного вертухая-евнуха, Иван бы не удержался, подошел бы к женщинам, подошел бы к ней, необыкновенной и грустной Лане. Но не следовало забывать, что ты не у себя дома, не на Земле.
Она чуть изогнула шею, повернула голову… и они встретились взглядами. Ивана бросила в дрожь. Но он заметил, что и у нее резко расширились зрачки — она испугалась, оторопела от неожиданности. Но не вскрикнула.
— Ты чего это? — поинтересовалась светленькая.
— Ничего, — еле слышно произнесла Лана. Голос ее в эту минуту совершенно сел.
Иван приложил палец к губам. Она еле заметно кивнула в ответ.
— Точно, сбрендила, — заключила смуглянка, зевнула и улеглась на спину.
Иван, не сводя глаз с Ланы, на ощупь, расстегнул пояс, запустил руку внутрь скафандра. Ему пришлось лезть в набедренный карман, чтобы вытащить усыпитель. Он согнулся, но головы не опустил. Краешком глаза он следил за обрюзгшим охранником, Тот сидел в прежней безвольной позе, шевелил пальцами… Шарик усыпителя разорвался над его бабьим покатым плечом — розовенькое облачко тут же растворилось в воздухе. Иван не сомневался в успехе — ведь усыпитель одноразовый был проверенным средством, многоцелевым и многокомпонентным, в горошинке содержались сильнодействующие усыпители, в основном, газообразные, рассчитанные на самые разные живые организмы — не сработает один, другой, третий… десятый даст результат!
Евнух-вертухай сполз по сиденьицу наземь, почти бесшумно, словно мешок с мякиной. Только пластинчатая голова легонько стукнулась о край заборчика. И шумок этот не остался незамеченным.
— Чего это! — всполошилась смуглянка и вскочила на ноги. — Ой, глядите, девочки!
— Тихо ты! — прошипела русоволосая Лана.
— А чего?! — не поняла смуглянка. — Чего-о?!
Она вдруг увидала выпрыгнувшего из-за укрытия Ивана и заорала, заголосила с такой силой, будто была не живой и слабой земной женщиной, а по меньшей мере сиреной с бронехода.
Но Ивану было поздно отступать. Да и некуда! Он пнул безвольное тело жирного евнуха, заглянул в глаза — те были закачены, евнух явно не притворялся. На всякий случай Иван связал ему руки за спиной, ткнул носом в землю — пускай полежит.
— Вот это да-а! — на одном дыхании выдала беленькая. И свалилась без сознания.
Лана зажимала рот смуглянке, которая, видно, от неожиданности потеряла остатки ума. Но удерживать ее было нелегко.
— Вы откуда? — спросила Лана, тяжело дыша, отдувая прядь, лезшую в глаза.
— Оттуда, — ответил Иван невразумительно.
Но они поняли друг друга.
Смуглянка вырвалась и заорала пуще прежнего. В коротеньком перерыве между двумя воплями она вставила, обращаясь к русоволосой.
— Дура! Дурища! Ты чего — подыхать надумала из-за него?! Ну нет!!!
Иван, не обращая внимания на истеричку, подошел к Лане, взял за руку.
— Пойдем!
— Куда? — удивилась она. — Отсюда нет выхода.
— Выход всегда есть, — заверил ее Иван, — всегда и отовсюду. Пойдем!
Он сжал ее руку. И по телу его пробежала волна теплой, приятной дрожи. Он верил, что им удастся выбраться из этой чертовой непонятной «системы».
А она стояла перед ним такая беззащитная, нежная, красивая. Стояла и не пыталась даже прикрыть наготы. И в глазах ее было удивление, но не только оно, в глазах стояла какая-то странная, почти сумасшедшая радость. Иван сразу понял — она за ним пойдет на край света.
— Не будем терять времени! — сказал он.
И в эту же минуту ему в спину уперлось что-то твердое.
Иван замер. Он знал, что лучше не двигаться, что все выяснится само собой, может, это смугляночка шутит, что-то ее не видно… На спину надавили сильней. Он не отпускал ее руки. Он не верил, что все кончено, не хотел в это верить.
Но по ее глазам он увидал — да, это свершилось. Радость и удивление исчезли из ее глаз, а на их месте поселился страх, почти ужас, причем явно не за себя, ибо она не сделала даже попытки отстраниться, прикрыться, отойти. Ей было страшно за него.
— Руки за голову, слизняк! — проскрипело сзади. — Ну, живей! Не заставляй себя ждать!
Иван не мог выпустить ее руки. И тогда она сама выдернула ладонь и, будто опомнившись неожиданно, прикрыла обеими руками грудь. Но все равно было видно, как тяжело она дышит.
— Ничего, — проговорил Иван, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее, — ничего, это лишь начало. Не бойся!
— Руки!
Он заложил руки за голову. И сразу почувствовал, что запястья и шея чем-то обхвачены, что его сковали какими-то непонятными наручниками, крепящимися к не менее непонятному жесткому, наверное, металлическому ошейнику. Он не ожидал такого!
— Они убьют тебя! — ужаснулась Лана.
И лицо ее исказилось гримасой.
Неожиданно из-за ветвей вынырнула смугляночка. И заявила надсадно:
— И не будет лезть, куда не след! Чего он лезет?! Поделом получит, не плачься!
— Они убьют тебя! — повторила русоволосая, не обратив ни малейшего внимания на слова смуглянки. — А я даже не знаю, как тебя зовут, как звали…
— Не бойся, — Иван улыбнулся, — если бы они хотели меня убить, так давно бы это сделали.
— Ты не знаешь их!
— Тут и знать ничего не надо.
— У них совершенно иная логика.
Иван почувствовал сильный удар в поясницу, следом еще один — меж лопаток. Но он не обернулся.
— Скажи хоть, как зовут тебя?
— Ну, вот это уже веселей… а то — звали, надо же! Меня зовут Иван, — сказал он с непонятной оживленностью, почти выкрикнул, — и меня еще долго будут так звать. И я буду откликаться, веришь?
Глаза ее стали тоскливы и пусты.
— А ты верь! — повторил Иван. — Верь!
Завороженность сошла с него. Он был готов к действию и лишь выжидал момента. Но никто его не торопил, будто ему специально давали наговориться власть перед чем-то таким, о чем лучше не думать.
— Я хочу верить, но не могу, — просипела русоволосая. И из глаз ее потекли слезы. Она оторвала руки от груди, стала утирать их. Но слезы текли все сильнее.
Иван решил, что пора. В конце концов, он космолетчик или нет! Какими бы ни были неуязвимыми эти твари, а и он не лыком шит.
— Не надо, — прошептала она, угадав его намерения.
— Надо!
Иван резко подпрыгнул на два метра, развернулся в воздухе и всей тяжестью тела, всей силой ноги обрушил пятку на плечо противника. Почти сразу же полыхнула струя пламени, вырвавшаяся из ствола — у русоволосой срезало прядь, сама она шарахнулась в сторону, чуть не упала; И в этот миг Иван почувствовал, как треснуло что-то в плече негумоноида — он не знал, есть ли у них что-то наподобие ключиц или нет, но прием оказался верным. Лучемет вылетел из когтистых лап. Его хозяин ухватился за плечо, взвыл. Но Иван не дал ему опомниться — сбил с ног мощным ударом в грудь. Только после этого он упал на землю. Оттолкнулся спиной. Тут же вскочил.
Противник был повержен. Он не мог подняться, крутился волчком в траве, выл, визжал, непонятно ругался. Он был явно не столь вынослив и неубиваем как первые чужаки.
Иван не терял времени.
— Снимай! Быстро! — приказал он русоволосой и повернулся к ней спиной.
Она подняла руки, принялась расстегивать ошейник-наручники. Но ничего у нее не получалось. Она нервничала, торопилась, плакала…
— А ну тихо!
Иван увидал, что прямо ему в грудь направлен лучемет. Тот самый, что обронил негуманоид. А держала его смуглянка. Держала твердо, уверенно, будто она всегда ходила с оружием и умела его применять.
— Не дергайся!
— Ты что-о!!! — заорала из-за спины Ивана Лана.
— И ты, сука, стой! Не трепыхайся! Я не промахнусь!
Губы у смуглянки кривились, веко левого глаза подергивалось. Но она была уверена в себе.
— Брось лучемет, — попросил Иван мягко, — брось, ты же наша, ну!
Смуглянка широко и плотоядно улыбнулась, обнажив два ряда идеальных белых зубов.
— Была ваша, — проговорила она врастяжку, щуря глаза.
— Как это? — поинтересовалась вдруг сквозь слезы Лана, — Ты что, спятила? Брось, кому говорю, брось пушку.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась очнувшаяся стройная блондиночка. — Мы на Земле?
— Цыц, гнида! — осекла ее смуглянка. — Мы в… — она выругалась и усмехнулась, — ясно?!