- Мелитон, отчего ты всегда такой скучный?
Он удивился.
- Я-с? - спросил он растерянно. - Я ничего-с... Известно, старость...
- Или горе у тебя какое? - сказал я, глядя ему в глаза.
- Избави Бог-с! - сказал он поспешно. - Я караулю-с...
- Да нет, я не про то, - сказал я, смутившись. - Я так спросил...
Он понял, успокоился и нежно улыбнулся, прикрывая глаза.
- А я думал, обида какая-с, - сказал он. - А что я не веселый, так какое же мне теперь веселье? Да и грехов много-с.
- Какие же у тебя грехи, Мелитон!
- Грехи-с у всякого есть, - сказал он серьезно. - На то и живем-с, чтобы за грехи каяться.
- Да ты и то как святой живешь. Ты вон постишься целый век.
Он опять удивился и даже слегка нахмурился.
- Ем-с, как все, - сказал он скороговоркой. - Едят и хуже моего, да и то не гневят Бога жалобой.
- Ну, коли так, будь здоров, до свиданья, - сказал я, надевая шубу, поднимаясь и отворяя дверь на морозный воздух лунной ночи.
Морозило крепко, и Большая Медведица бриллиантами висела по небу над снежной поляной. Мелитон без шапки и в одной рубахе стоял на пороге.
- Прощай, Мелитон, - сказал я, садясь в сани. - Иди в избу, простудишься!
- Никак нет, - ответил он. - Счастливой дороги-с...
Лошадь в светлом поле бежала шибко и бодро, полозья пели и визжали, ветер обжигал лицо, сковывал усы, ресницы. Я отвертывался от него, прикрываясь пахучим на морозе енотовым воротником.