А что Бессонов? Вдруг он спохватится, прибежит с вопросом, не находила ли она миллион? Тогда она ему честно признается, что находила, но сделала, как посчитала нужным. Отдала деньги не девицам модельной внешности и с замашками королевы, а обездоленным сиротам. Пусть рвет на себе волосы. Интересно, как Бессонов станет рвать на себе волосы? Он такой с виду интеллигентный…
В этом-то вся проблема. Она тоже слишком правильная. Если отдаст деньги детям, а потом прибежит голодающий Бессонов, разорившийся на модельных девицах, то ее, Ольгу, замучает совесть: забрать обратно у детей она не сможет, а захочет помочь голодающему Бессонову.
Лучше всего оставить пакет с деньгами в отделении милиции или подкинуть деньги какому-нибудь бомжу. Тогда она будет знать, что возврата нет и никогда не будет. И сколько бы Бессонов ни голодал, кроме как налить тарелку супа, она ему ничем помочь не сможет.
Оля поймала себя на мысли, что у нее даже не возникло мысли, что на Бессонова ей плевать. Что ж, приходится признать: она к нему действительно неравнодушна. А он к ней? Глупо на что-то надеяться. После сегодняшнего происшествия он ее, скорее всего, ненавидит.
Глава 8 Какой монастырь, когда собираются тырить подругу!
Мысли о благотворительности крепко застряли в Ольгиной голове. Идея с милицией казалась очень интересной: подкинуть пакет стражам порядка – и пусть у них голова болит. Однако имелось немаловажное препятствие – Капитолина. Оля представила, как приходит к подруге и заявляет, что собирается отдать находку в милицию. Капа падает в обморок… Нет, падает-то она на свою брачную корзину и сливается с ней в единое целое. Придется оттаскивать, уговаривать, напоминать о совести… Впрочем, лучше не надо, Капа с совестью не в ладах. Одно упоминание об этом, с ее точки зрения, атавизме раздражает подругу. Оля вздохнула, собралась с силами и позвонила в дверь.
Капитолина падать не стала: место было занято. На корзине в качестве сторожа восседала ее бабуля, посасывая диетический сухарь.
– Добрый день, Вера Петровна, – поздоровалась Оля, с кислой улыбкой глядя на старушку.
Ладно бы одна Капитолина, двоих ей не одолеть. Бабуля на вид была еще вполне крепкой, разве что цепляться за корзину зубами не могла по причине их отсутствия. Вера Петровна прошамкала что-то в ответ и не сдвинулась с места.
Оля ужаснулась. Только она решилась на такой благородный поступок – и вдруг сразу столько препятствий! Оставить все, как есть? Но как они не поймут, что это чужие деньги, а чужая потеря еще ни для кого не оборачивалась радостью? Оля явственно представила Бессонова и его модель, страдающих из-за пропажи пакета. Правда, на страдальца бизнесмен никак не походил, а его недовольная физиономия почему-то вспоминалась не в связи с деньгами, а при мысли о протараненной дважды машине. Что тоже не радовало.
Капитолина провела подругу на кухню, усадила, налила крепкого чаю и села рядом.
– Все, – решительно сказала она, подперев кулаком подбородок. – Закончено мое бренное существование на этой земле!
– Капочка, – испугалась Оля. – Если ты из-за денег, то я только хотела отнести их в милицию, а не Бессонову.
– Правильно, – кивнула Капитолина. – Лучше вернуть их родной милиции. Я знала, что ты выкинешь фортель в этом роде. Вот он, пакет, – она указала глазами на соседний стул, где притулился пакет, наполовину заполненный пачками купюр. – Бери, иди, действуй! Мне теперь все равно.
– Капочка, почему тебе все равно?
– Я же сказала, – недовольно повторила Семенова. – Я заканчиваю существование на этой бренной земле.
– В каком смысле? – дрожащим голосом поинтересовалась Пирогова, которая от страха смотреть уже не могла на эту сумку.
– В прямом, – выпалила Капа. – Ухожу я из этой жизни!
– Капочка, если ты из-за денег, то забери их, пожалуйста! Теперь я вижу, что тебе они нужнее. Придется лечиться, а хорошие клиники для душевнобольных очень дорогие. Но ты не бойся: я всегда буду рядом с тобой, я тебя не брошу! Хочешь, мы вылечимся вместе?
– Идиотизм не лечится, – фыркнула Капитолина. – Забирай свой миллион, иди, отдавай его Бессонову, милиции… Я же говорю, мне теперь все равно. Я ухожу в монастырь.
– Куда? – изумилась Оля Пирогова. Это было что-то новенькое.
– В монастырь, – повторила Капа громче. – Стану монахиней, забуду мирские радости, тебя, подлеца Птицына… Из-за денег не буду переживать. Ты знаешь, как хорошо живут монахини?
– Не знаю, – призналась Оля. – Только слышала.
– И что ты слышала? – недоверчиво поинтересовалась Капитолина.
– Анекдоты, – призналась Оля. – Например, про то, как монашки копали подземный ход в мужскую лавру.
– Я копать не буду, – возмутилась Капитолина. – Я окружу себя божественным началом и разорву связь с низменными страстями. Кстати, о низменном. Видела я сегодня Птицына с его придурочной невестой. Они хихикали и строили друг другу нежные рожи.
– А с чего ты взяла, – осторожно поинтересовалась Оля, – что она его невеста?
– Его сосед Суконкин так и сказал им вслед: мол, глядите все, какая невеста!
– И ты поверила какому-то незнакомому соседу?
– Почему незнакомому? Мы с ним знакомы. Помнишь, пустой пакет выбрасывали, он нас напугал?
– И ты поверила какому-то алкашу?
– Ой, Лялька, хватит с меня нравоучений, – скуксилась Капитолина. – Я решила в монастырь, и все. Пусть все женятся на ком попало, деньги раздают налево и направо, я удалюсь из этого мира с его пагубными привычками!
– Капа! – вскрикнула Оля, вспомнив о пагубных привычках. – Монашки же постоянно сидят на диете!
– Правда, что ли? – недоверчиво заинтересовалась Семенова, любившая хорошо покушать. – На диете? Что ж, значит, пришло мое время наконец-то стать такой, как все, и сесть на диету.
Она внимательно посмотрела на пачку замороженных пельменей и тяжело вздохнула.
– Они едят одни овощи, – продолжала стращать подругу Оля, – которые сами выращивают у себя на монастырском огороде!
– Ну и что? – пожала плечами Капитолина и срочно занялась варкой пельменей, боясь передумать. – Я тоже что-нибудь выращу, редиску, к примеру. Я знаю, как она растет и осенью опадает с деревьев.
– Капочка, – взмолилась Оля. – Ты же ничего не смыслишь в растениеводстве!
– Подумаешь, зато я могу готовить! – твердо сказала Капитолина и забросила пельмени в кипящую воду. – Всего делов-то, – она потерла руки и вернулась к столу.
– Капа, их лучше помешать, – посоветовала Оля. – И пельменей, мне кажется, в монастыре не будет.
– Когда кажется, креститься надо, – глубокомысленно заметила Капитолина. – Вот я и буду собирать осенью редиску, кашеварить и молиться. Обалдеть! И никаких Птицыных и чужих миллионов! На все наплевать.
– Капочка, а ты наплюй, не отрекаясь, – попросила ее Оля, стараясь вложить в голос как можно больше ласки, заботы и внимания. Всего того, чего, как ей казалось, подруга была лишена в последнее время. – Наплюй, сидя дома или торгуя косметикой в магазине.
– Не смогу, – призналась Капитолина, – я опять смалодушничаю.
– Тогда я перекрашусь из розовой блондинки в жуткий мышиный, – заявила Оля, исчерпав все меры воздействия.
– Никогда! – возмутилась Капитолина. – Лялька, я тебе не позволю этого делать!
– Позволишь, – усмехнулась Оля. – Ты же будешь далеко, редиску собирать. А еще я поеду на рынок и куплю себе новый джинсовый сарафан!
– Не вздумай, – поморщилась Капитолина. – Они шьют, как для беременных!
– А мне будет некому подсказать, что лучше. Куплю тот, что дешевле.
– Пирогова, – простонала Капитолина, – ты мной манипулируешь, ты мне угрожаешь…
– Нисколько, – сказала Оля, – я тоже хочу на все наплевать.
– Так нельзя, – задумалась Капитолина. – Если все на все наплюют… К тому же, Лялька, тебя не бросали самым бессовестным способом, к тебе на голову не сваливалась невеста твоего жениха!
– Ты думаешь?
– Я не считаю Бессонова твоим женихом.
– А если я в него влюбилась?!
– Ты сдурела! И тебе действительно нужно лечиться.
– Иди, Капочка, в монастырь с чистой совестью, зная, что бросила подругу на произвол судьбы. И наплюй на все. Правильно, главное, подумать о себе, любимой. А на других наплевать.
– Пирогова! Ты хотела деньги? Бери их и неси первому встречному!
– Хорошо, Капочка, если это единственное, что держит тебя в этом погрязшем в пороках мире, то я их не возьму. Пусть они тебя держат и дальше. Иди и положи их под бабулю. Я не хочу, чтобы, когда она обнаружит пустую корзину, у нее случился сердечный приступ.
– Корзина не пустая. Там лежит мой свадебный наряд и… – губы Капитолины дрогнули, и по щеке скатилась одинокая слезинка, – и половина де-де-не-г-г-г…
– Вот как! Так ты, значит, отрываешься от мира? – Оля вскочила и посмотрела в пакет. Действительно, денег было маловато.