– Когда как, – в третий раз повторил он. – Как ты знаешь, время развертывания штурм-бригады – сутки. Так вот если войск высадилось столько, что они могут в боевом строю добраться до любой точки планеты меньше чем за двенадцать земных часов, – сражение считается выигранным. Компьютеры считают противнику поражение, и мир остается за тем, кто успел. И на самом деле так оно почти всегда и получается.
– А если высадились, но мало? – тема, чувствуется, была Пеньку интересна.
– Тогда как получится, – взгляд сакса остановился. – Если подходит более сильный противник, то своих стараются забрать. Договариваются, угрожают, блефуют. Дерутся, наконец.
– А бывает и наоборот? – тихо спросил Степа, непонятно зачем.
– Бывает, – Декстер аккуратно взял недопитую чашку и начал внимательно ее разглядывать. Чересчур внимательно. – Когда очень хочется выполнить приказ оч-чень высокого начальства, а вот драться, наоборот, ну никакого желания нет. За кого там биться? Сплошные наемники, космическая пыль. Да и страшно.
Он оторвал взгляд от чашки и посмотрел по очереди в глаза Степе и Пеньку. И Донкат жутко пожалел, что вообще поднял эту тему. Впервые в глазах Шойса не было ни намека на веселье. Только боль.
– Особенно это любит, – сакс говорил задумчиво, медленно, почти по слогам, – Пя-тый Штурм-флот.
Он залпом допил оставшийся бойдж.
Степа замер, не зная, куда деваться. И зачем только они начали этот разговор? Пенек медленно, задом сполз с крыльца.
– Я это… бойджа еще принесу, – он растворился в теплой ночи, разом накрывшей поляну.
– Принеси, – проговорил Шойс в темноту.
– Извини, – тихо произнес Донкат.
– Да не за что тебе извиняться, – в голос сакса начала возвращаться жизнь. – Ты-то тут при чем? Да и давно это было. И не со мной, считай. Тот Декстер, по кличке Кабан, так и остался лежать на Питонии. Ты ее знаешь как Шуанцзи-юй, – взгляд Шойса унесся в черное небо, а потом вернулся к Степе. – А на Марции живет, жил совсем другой Декстер. Который ни-че-го не должен ни космической пехоте, ни Пятому Штурмфлоту. Вернее, как раз Пятому-то и должен… Карандаш…
Он резко оборвал себя и попросил Донката:
– А дай-ка старику твоих вкусных сигарет. Покурим, что ли?
– Да, конечно, – Степа захлопал себя по карманам. Нашел, протянул саксу.
Не очень одобрительно относящийся к курению Декстер взял сигарету, засунул в рот, залихватски подмигнул Донкату (Степа чуть не расплакался, глядя на эту «бодрость»)… и прикурил от контакта связи на запястье.
– Вот те раз, – Степа даже про патетику момента забыл. – А кто мне с Соловьем всю душу вынул за это прикуривание?
– Что можно дяде Декстеру, то нельзя мальчику Степе, – издевательски ухмыльнулся сакс.
Возмутиться Степа не успел – из темноты очень вовремя вынырнул Пенек с термосом в руках.
– Сидите? – он искоса присмотрелся к Декстеру, убедился, что все уже нормально, и демонстративно поднял термос. – Во, попробуем. Я попросил побольше бойджи туда бухнуть. Чтоб надолго хватило.
Степа не придал значения его словам.
– Зажигалка есть? – спросил он, мстительно глядя на сакса. Тот в ответ выпустил колечко дыма.
– Ага, – космоштурм протянул Донкату увесистый кусок металла.
– Все хотел спросить, – Степа прикурил и вернул зажигалку. – А чего она такая тяжелая?
– Так это же агрегат, – Пенек подбросил зажигалку на ладони. – Термокинетический.
– Какой? – не понял Степа.
– Термокинетический, – пояснил Пенек. – Работает от тепла руки и от нажатия. Там внутри преобразователь движения стоит.
– Как там? – Донкат шутливо указал на небо.
– Как тот нажимается, я не знаю, – отшутился Кирилл. – А этим при желании можно даже немного энергии добыть. Для хозяйственных нужд.
Он повернул зажигалку и продемонстрировал разъем на донышке. Степа фыркнул. Надо же, еще и электростанция с собой. А рег-камеры нету? Надо бы поинтересоваться.
– Давай, наливай своего зелья, – он протянул кружку, спрятавшись за клубом дыма.
Пенек наклонил термос, из которого полилась густая жидкость. Посмотрел на сакса, тот тоже подставил кружку. Кирилл налил себе, поставил термос и поднял руку в шутливом тосте.
– Ну, чтобы мы как зайчики…
Степа хмыкнул и сделал большой глоток. Ой, зря-а-а.
– Твою маму… – просипел он, разинув рот. На секунду ему показалось, что время повернуло вспять. Что он опять на гала-люксе, вокруг ресторан, а за спиной прячется гад-официант.
Во рту зажглись дюзы бота. Разинутым ртом Донкат пытался набрать хоть немного ночной прохлады, чтобы погасить костер, разгоревшийся внутри.
– А… ха-х, а… ха-х.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
– Что с тобой? – слезящиеся глаза разобрали перед собой два лица. Пенек и Декстер.
– Ты… а-хах… что туда… а-хах… положил?
– Это бойдж, – Пенек глотнул из Степиной чашки. – Обыкновенный.
– Да какой, к черту, обыкновенный? – возмутился Донкат. – Это же плазма чистая.
Декстер тоже пригубил.
– Да нет, парень прав, обыкновенный бойдж. Ну, крепкий, так что с того?
Степа не ответил. Во-первых, полыхающий рот еще не был готов к разговорам, а во-вторых, ну что тут отвечать? Им нормально, ему – нет.
– Заешь, – Пенек заботливо всунул ему в руку кусок чего-то.
Донкат доверчиво засунул это «что-то» в рот и тут же перепугался. Это были те самые полоски, пропитанные бойджей, которые так ему понравились в гостинице. Он уже собрался было с руганью выплюнуть, но внезапно понял, что жжение утихает. Он пожевал еще. Стало легче.
– Еще есть? – Степа уже почти нормально посмотрел на космоштурма.
– Есть, – Пенек протянул ему несколько штук.
Донкат тут же засунул одну в рот целиком. Ф-фух, пронесло.
– Странный ты какой-то, – удивился Пенек. – В них бойджи ненамного меньше, чем в питье, а ты спокойно ешь.
– Да не знаю я, – возмутился Степа. – Гадость какая-то.
– А ты маленькими глотками попробуй, – посоветовал сакс.
– Ни за что, – замотал головой Донкат.
– Да я же не предлагаю тебе все пить, – примирительно выставил ладонь Декстер. – Ты попробуй, вдруг все не так страшно. Кофе, например, горячий ты тоже не сможешь залпом выпить.
Степа посмотрел отчаянными глазами на сакса и сделал ма-а-аленький глоток. Прислушался к ощущениям. Ничего. Тихо. Сладко. Вкусно. Степа сделал еще один. Нормально.
– Ух, все в порядке, – он обнаружил в руке все еще горящую сигарету и сделал затяжку.
– Ну вот, – удовлетворенно уселся на пол Декстер. – А то: пла-азма, пла-азма.
После двух вспышек эмоций, Декстера и Степы, разговор затих как-то сам собой. Сигареты были докурены, бойдж допит. Весь. Степе так понравилось пить маленькими глотками, что он оприходовал еще две чашки. Он бы и за четвертую схватился, но тут уже подключился Декстер.
– Хватит, – сакс решительно отобрал у Донката чашку. – Ты сейчас уже столько бойджи в себя засунул, на два дня прыжков хватит.
Степа удивленно посмотрел на него. Он не чувствовал решительно ничего особенного. Наоборот, в теле разлилась приятная легкость. О чем Степа и сообщил саксу с Пеньком.
– Ну-ну, – Декстер не то чтобы не поверил, но решил посмотреть, что будет. – До вылета нам еще полтора часа, так что давайте полежим, отдохнем. А заодно посмотрим, как на тебя бойджа действует.
– Да что там смотреть, – Степа зевнул во весь рот. – Хорошо, и все.
Он чувствовал себя прекрасно. Так хорошо, что уже и не помнил, когда такое было.
– Только не спать, – предупредил его Декстер.
– Это точно, – присоединился к нему Кирилл. – А то потом часа два будешь дурной ходить, пока включишься. Бойджа, она такая.
– Понял, понял, – отмахнулся от них Степа. – Просто сидим, смотрим на звезды. – Договорились.
Он поднял голову к звездному ковру, плотной сеткой накрывшему поляну, и замер. Здорово. В городах такого не увидишь. А в космосе звезды совсем другие. Ничуть не менее красивые, но другие. Другого цвета. А здесь они мягкие, почти бархатные. Уютно лежащие на теплой ткани ночного неба.
Звезды плыли над ним медленным потоком, даря ощущение покоя и умиротворения. Мир затих, глядясь в это великолепие. Вот одна из звезд дрогнула, шелохнулась и поплыла в темно-синем мареве, увлекая за собой соседку. Степа улыбнулся им, как старым знакомым. Еще одна звезда отправилась в плавание по бархатному океану. Еще. И еще. Вот уже целая стайка звезд летит по небосклону, нарушая выверенный рисунок незыблемого небесного порядка. Стайка превращается в ручей, реку. Поток, набирающий силу с каждым небесным мгновением. Поток течет, изгибается, вбирает в себя все новые и новые звезды. Наполняется, превращаясь в молочную реку. Да это же Млечный Путь. Вечная и бесконечная дорога в будущее.
Поток вдруг замер, остановившись. Застыл посреди бескрайнего неба и медленно, приглашая насладиться его безбрежностью, начал опускаться к Степе. Он стал плотнее, четче. У него появились края. И вот уже белая волна приблизилась к нему вплотную. И замерла, остановившись прямо перед ним. В глубине этой молочной белизны начали смутно угадываться тени.