– Я работаю над искусственными красками, которые не будут линять. – Произнося эти слова, он почувствовал себя круглым идиотом.
Их только что ограбили под дулом пистолета, они заблудились на какой-то заброшенной дороге, и к тому же разразилась настоящая гроза. А он говорит о каких-то красках.
Мысленно он был готов не только дать себе хорошего пинка, но даже сунуть кляп в собственный рот, чтобы больше не говорить глупостей.
– Неужели? – сказала Констанс тоже довольно громко, но отнюдь не резко.
Он терпеть не мог высоких, резких женских голосов, но тембр голоса Констанс был мягким, даже когда она повышала голос.
– Было бы хорошо, если бы вы поскорее изготовили стойкую краску. – Она засмеялась и встряхнула подол мокрого платья. – Боюсь, мое особенно нуждается в вашей помощи.
За поворотом дороги они вдруг увидели небольшое строение. Джозеф указал на него, и они, согнувшись, уворачиваясь от ветра и дождя, бросились к нему.
Это был заброшенный каменный дом. На сломанной, болтающейся под ветром доске они прочли, что здесь когда-то была гостиница. Внутри пахло плесенью, сыростью и каким-то особым тленом – чем-то старым, древним и невидимым глазу. Через ветхую крышу дождь почти беспрепятственно заливал пол, хотя в одном из углов нашлось относительно сухое место. Несмотря на зияющие дыры в потолке, внутри дома было темно, как ночью.
– Сюда, мисс Ллойд, – позвал ее Джозеф и ударился об опрокинутый стул.
– Странно, вам не кажется? – пробормотала Констанс, пробираясь за ним. – Прямо у дороги стоит дом, никакой остановки для почтовых карет нет и в помине, дом брошен и разрушается.
Джозеф пожал плечами и потер ногу после очередного ушиба, натолкнувшись теперь уже на стол.
– Не так и странно, – наконец ответил он. – С появлением поездов эти дороги совсем опустели. Они в ужасном состоянии, как вы сами убедились.
– И все же я не понимаю, почему мы не поехали по железной дороге, зачем было ехать в карете?
Он беспомощно вздохнул.
– Мать вашего жениха считает железные дороги чем-то ненормальным и богохульственным. Не знаю, что вызывает ее антипатию – вагоны, рельсы или скорость передвижения.
– Видимо, герцогиня не хочет, чтобы кто-то обвинил ее будущую невестку в том, что она слишком торопится под венец.
Джозеф взял ее за руку, чтобы провести в то место, которое он очистил от хлама.
– Странно, что герцогиня выбрала именно вас сопровождать меня. Если она так соблюдает приличия и этикет, то могла бы просто послать за мной свою горничную.
– Я и сам об этом думал. – Они расположились на полу. – Возможно, она хотела, чтобы вы прибыли в Гастингс-Хаус как можно скорее, и, вспомнив, что у меня в этих местах срочные дела, перепоручила это мне, считая, что так будет быстрее.
– Мне очень жаль, мистер Смит. Я даже не извинилась перед вами за то, что создала вам столько неудобств.
– Я бы этого не сказал. – Он произнес это так тихо, что Констанс едва расслышала. – Это я должен извиниться перед вами, мисс Ллойд, Я снова оказался в роли шута, фигляра.
– Какая глупость, конечно же, нет! – Она произнесла это так горячо и искренне, что он от волнения даже вскочил, а Констанс едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться его поведению. – Нет, мистер Смит, вы совсем не шут и не фигляр. Кто-то когда-то постарался убедить вас в этом, а вы, к несчастью, взяли да и поверили. Тот, кто сказал это, глубоко ошибался.
Он промолчал. Констанс внимательно разглядывала свою юбку.
– Возможно, мое платье откроет новую моду – шить платья из линяющих тканей. Скажите, мистер Смит, когда появятся в продаже ваши новые искусственные краски?
– Надеюсь, скоро.