Возможно, ей стоит задать еще несколько вопросов мистеру Брауну и попытаться узнать, где ей искать Джозефа.
Усталость сковала тело, Констанс склонила голову на подушку. От подушки пахло хвоей, свежим ветром с гор, студеной водой ручьев, просторами. Красота входила к ней в это небольшое окошко каморки для прислуги. Горы были такими зелеными, что казались ненастоящими, с серыми вкраплениями камней и проплешинами голого грунта. Над их вершинами клубился туман.
В комнате пахло чистотой, словно здесь постоянно гулял ветер. Констанс закрыла глаза.
Она уснула. Ей снился вальс. Она кружилась, кто-то крепко держал ее в руках, она смутно видела чье-то лицо, музыка играла все быстрее и быстрее. На ней было золотистого цвета платье с кринолином и глубоким вырезом. Такие платья вышли из моды лет десять назад. Их носила еще ее мать, когда Констанс была ребенком. Она помнила мягкость шелка и как он переливался в мерцающем сиянии свечей, широкий кринолин, шорох накрахмаленных нижних юбок и запах лаванды.
Во сне она видела веточку лавра на своем старом платье, которое давно уже не надевала. Один из листочков щекотал ей шею и мешал.
Вальс продолжался, партнер закружил ее еще сильнее, заставляя поспевать за ритмом музыки, у нее ныли руки, она пыталась сопротивляться, хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Все громче звучала музыка, все быстрее кружились пары, но она вдруг стала падать, падать, ее юбки развевал ветер. Она снова была одна, музыка все еще играла, становясь громче, а ее ноги оторвались от земли.
Под нею был не натертый воском паркет бального зала, а какие-то осколки, кругом были острые камни, а на них тела в солдатских мундирах, изуродованные, в крови, и убитые женщины в бальных платьях.
Вдруг чья-то рука закрыла ей рот.
Она пыталась оттолкнуть руку и поняла, что это мужская рука. Ее партнер по танцам? Нет, это был кто-то другой…
Это уже не сон.
Она снова попыталась крикнуть, но рука, зажавшая ей рот, не позволила ей этого сделать. Ее сердце так бешено билось, что она не слышала, что ей говорят. Это был мужской голос.
Огонь в камине давно погас, в комнате было темно.
– Констанс, остановитесь…
Кто-то тесно прижал ее к себе, а она не раздумывая изо всех сил ударила его ногой. Похоже, удар пришелся в живот, и руки того, кто ее держал разжались. Теперь она могла кричать, просить о помощи.
– Господи – простонал мужчина, – меня сейчас стошнит.
Она остановилась, услышав чье-то тяжелое дыхание. Вдруг ее рука коснулась чьих-то волос. Они были мягкими, густыми. Рука двигалась уже по щеке – она была чисто выбрита…
– Джозеф?
– О-о, – простонал он. – Теперь вы знаете имя вашей жертвы. – Он закашлялся, а потом ей стало слышно, как он повернулся на бок.
– Джозеф! Это вы?
– Не приближайтесь ко мне. Ради Бога, не приближайтесь…
– Я не хотела причинить вам боль. О, Джозеф, я вас искала, вот почему я здесь.
Он снова застонал, Констанс в темноте снова коснулась его лица.
– Ух! – невольно вырвалось у него.
– Простите. Мне приснился страшный сон.
– Так я и подумал. – Теперь его дыхание стало более ровным. – Господи, Констанс, у вас смертельный удар.
– Где вы были? – Ее рука все еще касалась его щеки, ощущая тепло и нежность кожи.
– В данный момент я корчусь от невыносимой боли.
– Откуда вам стало известно, где я?
– Браун провел меня в вашу комнату. Клянусь, вы повредили мне внутренние органы.
– Простите. Значит, вы все время были в Балморале? Почему Браун не сказал мне об этом раньше?
– Я только сейчас приехал. Вот интересно…
– Что интересно?
– Вы только что обнаружили у меня мышцу, о существовании которой я даже не подозревал.
– Я прошу извинить меня.