Три последних дня она избегала его, проводя время с друзьями или оставаясь в комнатах со своим зверинцем. Несколько раз Синклер пытался как бы невзначай встретить ее, чтобы определить, простила она его или все еще дуется. К тому же у него появилась странная потребность видеть ее — ему хотелось дотронуться до нее, поцеловать, заключить в объятия, но с этим он мог немного подождать. Он был терпеливым, но уж, конечно, не евнухом.
— Ты выжил из ума. Пара хорошеньких голубых глаз взглянула на тебя, и ты раскрыл ей все наши секреты. — Уолли подал знак, чтобы принесли еще эля.
— Фиалковых глаз, — поправил Син. — Они действительно замечательные. Я всего лишь сказал ей, что хочу найти убийцу Томаса.
— А как ты объяснил наше присутствие?
— Сказал, что вы мне помогаете. И говорите тише.
Синклер замолчал, наблюдая за тем, как лакей расставляет новую порцию напитков. Ему не понравилось предположение шотландца, будто он так увлекся Лисичкой, что забыл об убийстве брата.
— Полагаю, вы расскажете мне, что вам удалось узнать.
— У меня ничего нет, — доложил Уолли — Тот, кто топит кошек, все так же шпыняет их и рычит на детишек. Полагаю, это наш очередной святой. Экспортирует все, на чем можно хорошо заработать. Однако за ним нет ничего, подтверждающего обвинение в убийстве. Вчера он присутствовал в парламенте, но ты это знаешь.
Синклер кивнул:
— Я видел его там, как и Килкерна, который оказался оголтелым противником Бонапарта.
— Да, — согласился Криспин. — Его кузена убили в Бельгии. Не думаю, что он тот, кого ты ищешь.
Хотя граф не был симпатичной личностью, маркиз уже и сам пришел к этому заключению, о чем и поведал товарищам.
— Ты был готов испепелить его на своей свадьбе. Я подумал, что тебе хотелось превратить его в мясо для червей.
— Чистая правда.
— Пусть крылатые ангелы поют за его упокой.
— Крисп…
— Пусть все твое прошлое осветит его путь к дурной смерти.
— Я понял. А теперь перестань цитировать Шекспира, — проворчал Синклер. — Кто-нибудь может принять тебя за джентльмена.
Криспин ухмыльнулся:
— Только за племянника джентльмена, мой мальчик. Только за племянника.
— Да, — передразнил Уолли, — за племянника кровавого герцога Аргайла.
— Любимого племянника, Уоллис. И скажи спасибо — без моих родственников с голубой кровью ты никогда не увидел бы изнутри достойный джентльменский клуб вроде этого.
— Не забывай, шотландец, — я внук герцогини.
Бейтс фыркнул:
— Когда вы перестанете обсуждать голубизну вашей крови, я скажу, что и у меня нет никаких новостей. Тот пьяница Рамсей Дюпон не мог бы совершить убийства, даже если бы кто-то зарядил для него пистолет и направил на цель.
— Итак, все три славных джентльмена представляются достаточно невинными и мы можем вычеркнуть их из нашего списка.
Криспин кивнул:
— Если бы Килкерн убил твоего брата, это был бы честный поединок, а не убийство.
Синклер прищурился:
— От этого он не кажется мне более симпатичным.
Шотландец усмехнулся:
— Я знаю.
— Дюпон тоже чист. Он мог бы совершить убийство, но недостаточно умен, чтобы провести кого-то.
— Уолли?
— Черт побери, дай мне еще несколько дней, чтобы разобраться с этим губителем кошек. Я еще не нашел никакого мотива, но предполагаю, что ублюдок мог быть причастным к убийству.
— Хорошо, тогда мы можем взяться за следующих трех…
— Извините меня, Олторп.
Синклер обернулся. Ему показалось, что он услышал мягкий голос брата.
— Лорд Уильям!
Уильям Лэндри был пьян. Ничего удивительного — сын герцога Феншира входил в число волков, преследовавших Лисичку в тот вечер, когда он увлек ее в сад. Только этого ему и не хватало на сегодняшний вечер — пьяного поклонника жены.
— Думаю, вам следует знать кое о чем. — Лорд Уильям мрачно уставился на Синклера.