Лорд Килкерн пошевелился.
— Значит, никто не должен находиться там, где этого можно ожидать.
— Я отправляю свою родню завтра из Лондона.
— Меня это не касается, — продолжил граф, — но как вы заставите Лисичку уехать?
— Я нарочно рассердил ее. Она уедет.
— Тогда что вы хотите от нас?
Синклер глубоко вздохнул.
— Килкерн, нельзя ли распространить слух, будто Виктория покинула меня и я провел ночь в пьяной компании? Я буду вам очень признателен.
— Это несложно. Полагаю, завтра вас не будет в парламенте?
— Я появлюсь там из-за Кинсфелда, но ненадолго.
— Мы собираемся в Ховарт-Хаус? — спросил Роман, и его глаза воинственно заблестели.
— Только не ты. Тебе придется остаться с моей семьей.
Камердинер скептически посмотрел на него.
— И как мне объяснить это?
— Только Лисичка знает, кто ты на самом деле. Будешь кучером. Просто наблюдай за ними, и все. Не думаю, что она будет обращать внимание на окружающих, а ты уж не попадайся ей на глаза, если сможешь.
— Это не так-то легко, — пробормотал камердинер. Уолли похлопал Романа по плечу.
— Что насчет Ховарт-Хауса?
— Думаю, граф настороже. Он не стает хранить в доме ничего, что связано с убийством, а значит, надо ошеломить его и заставить заговорить.
Хардинг вскинул голову:
— Послушай…
— Криспин, Уолли, — перебил его Синклер, — не попадайтесь никому на глаза, но… он должен догадаться, что кто-то был в доме и рылся в его вещах.
— Если тебя не будет в парламенте, он решит, что это ты, — Криспин покачал головой, — и тогда легко может расправиться с тобой.
— Да, пожалуй, мой план не годится, — согласился Синклер. — Во всяком случае, пока.
— Что предпримешь ты?
— Буду наблюдать за арестом Марли.
Люсьен хмыкнул.
— Я испытываю некоторое облегчение от того, что мы стали союзниками, Олторл.
— Кингсфелду придется прийти ко мне — ему ведь любопытно, что происходит. Посмотрим, какую историю я смогу выдумать.
— Лучше, чтобы она выглядела чертовски достоверной, Син, иначе он убьет тебя.
— Нет, если я первый убью его.
— Но..
— Он расслабится, когда Марли арестуют, а беспорядок в кабинете выбьет его из колеи.
— Это выбьет меня из колеи, — проворчал Уолли.
— Потом он придет сюда и постарается выпытать, в чем дело, — продолжил Синклер. — Я собираюсь попросить его представить дополнительные улики, чтобы подтвердить обвинение против Марли. Думаю, это будет оставшаяся часть письма. Как только Остин ее представит, мы возьмем его.
— Господи, — побормотал Криспин. — Надеюсь, Бейтс вернется до того, как кончится эта веселенькая история.
— Я тоже надеюсь. Мне нужно послать его в архивы парламента и убедиться, что оттуда не исчезло несколько бумаг. Я дам вам список.
Криспин хмуро взглянул на него.
— Тогда мы лучше пойдем. У нас с Уоллисом есть кое-какие дела, которыми мы должны заняться.
— У меня тоже дела. — Килкерн протянул руку Синклеру. — Желаю удачи, Олторп.
— Увидимся завтра.
Виктория долгое время раздумывала над тем, может ли человек умереть от того, что его сердце разбито. Всю ночь она провела в зимнем саду, решая, как исправить положение. Если же жена безразлична ему, то нечего и исправлять. Очевидно, она подарила свое сердце человеку, ничего не знавшему о любви. И все же ее разум отказывался признавать, что каждое его ласковое слово, каждое нежное прикосновение были ложью. Под сердцем она носила его ребенка. Вчера эта новость вызвала бы у нее слезы радости, но сегодня ей просто хотелось плакать.
— Миледи? — Дженни открыла дверь гостиной. — Его светлость приказал мне упаковать ваши вещи.
— Да, пожалуйста, сделай это.
— Но… как долго мы будем отсутствовать?
Она пошевелилась, опуская спящего Лорда Бэгглса с колен на пол.
— Не знаю, Дженни.