«Похоже, он слегка не в себе», — подумала она.
— Его никто не найдет, — произнесла она вслух. — Вы хоть понимаете, что происходит?
— Конечно. Первому, кто выделит антивирус, заплатят пятьдесят миллионов долларов, и все участники команды получат по десять миллионов. Но команд одиннадцать, поэтому Петров…
Тут она ему все-таки съездила. Так, что очки улетели.
— Он собирается рассеять вирус, вы, идиот!
Мужчина выпучил глаза.
— Так… уже рассеял! — Поставил портфель на пол, сходил за очками, снова водрузил их на нос. Сказал: — Все, что вам нужно, найдете в этом портфеле. Будете наблюдать в режиме реального времени за нашей работой, а мы — за вашей. — И направился к двери.
— Простите, пожалуйста! — Она побежала за ним. — Вы должны мне помочь!
Но он закрыл за собой дверь и ушел.
Это было час назад. А теперь Моника глазела на вызывающие головокружение ряды цифр и безуспешно пыталась сосредоточиться.
Он не мог рассеять вирус, Моника. Шансы найти антивирус вовремя слишком малы. Не самоубийца же он!
Тем не менее, он ее похитил. И прекрасно знал, что, в конце концов, его поймают, и остаток жизни он проведет в тюрьме. Так что он терял?
А Томас…
Мысли ее вернулись к двум встречам с этим загадочным парнем. Он тоже ее похитил. Привязал к кондиционеру в отеле «Парадиз», чтобы не сбежала, пока он спал и добывал во сне информацию, которую никак не мог знать наяву. Потом явился Карлос. Она видела, как он застрелил Томаса. Но тот выжил и снова пришел за ней. Она его поцеловала. Сделала это, конечно, чтобы отвлечь наблюдателей, но еще и потому, что он рисковал жизнью в безнадежной попытке ее спасти. Он был ее спасителем.
Что было причиной жгучего желания снова его увидеть — сам Томас или ее нынешнее отчаяние — она не знала. В такие минуты вряд ли можно доверять собственным эмоциям.
Жив ли он еще?
Нужно сосредоточиться, Моника. Тебя обязательно найдут! Отец весь мир заставит тебя искать.
Она глубоко вздохнула и вновь попыталась сконцентрироваться. В углу экрана висела модель ее изначальной вакцины. Ниже — модель штамма Рейзон, мутации, которая произошла в результате интенсивного нагревания в течение двух часов: точь-в-точь как предсказал Томас. За прошедший час Моника сто раз проанализировала ее и поняла принцип мутации. Каприз природы — сложней всего того, что мог бы нафантазировать любой генетик.
По иронии судьбы, мутировать нейтральной вакцине в столь неблагоприятных условиях позволило ее собственное генетическое изобретение, предназначавшееся для сохранения вакцины дееспособной долгое время без контакта с любым носителем или влагой.
Как она теперь понимала, было только две возможности разработать антивирус не за месяцы или годы, а за несколько недель.
Первая — выявить сигнатуру, встроенную ею в вакцину для возвращения той в исходное состояние. Она нашла в свое время простой способ вводить в окружение вакцины аэрогенный агент — вирус, который при помощи собственной ДНК нейтрализовал ее и лишал силы.
Это была личная защита Моники от попыток воровства или нечестной игры.
Если бы особый ген, ею созданный, уцелел при мутации, и если бы она его нашла, тогда введение вируса, предназначенного для нейтрализации вакцины, могло бы лишить силы и штамм Рейзон. Ключевые слова — «если бы» и «могло бы».
Сигнатуру она знала, как знают лучшего друга. Проблема заключалась в том, чтобы отыскать ее в том беспорядочном месиве, которое звалось штаммом Рейзон.
Единственной альтернативной возможностью создать антивирус было наткнуться на нужную генетическую комбинацию случайно. Но работай над этим хоть десять тысяч специалистов, координирующих свои усилия, они могли бы потратить месяцы, но так и не найти ее.
Свенсон что-то знал, иначе не стал бы так рисковать. Он ведь, несомненно, понимал, что сигнатура могла не вынести мутации. Или стать бесполезной для мутировавшей вакцины.
Моника повела курсор в окошко ДНК модели штамма. Для начала нужно заняться поиском своего ключа.
Потом она стукнула кулаком по черной пластмассовой столешнице — на лотке задребезжали стеклянные приборы — и выругалась.
— Да не мог он этого сделать!
— Боюсь, что мог.
Свенсон!
Она повернулась к двери. Старый козел с белой тростью стоял на пороге и понимающе усмехался.
Затем вошел, подволакивая ногу и поблескивая довольными глазками.
— Простите, что оставил вас в одиночестве так надолго. Был занят. Хлопот в последние денечки хватает.
Моника встала и вцепилась в край стола, чтобы скрыть дрожь в руках.
Он был в черной куртке, белой тенниске, без галстука. Темные волосы разделены на прямой пробор и прилизаны гелем. На кистях рук — выступающие голубые вены.
— Что же происходит? — спросила она, стараясь казаться спокойной.
— Чего только не происходит! — Он закрыл дверь. — Бедняжка. Понятия не имеете, в какое возбуждение пришел мир за эти сорок восемь часов, поскольку трудитесь, не покладая рук, чтобы его спасти.
— Как я могу работать, если меня то и дело перевозят?
— Сейчас мы — на индонезийском острове, внутри горы под названием Циклоп. Вполне безопасное убежище. Так что не тревожьтесь: дня на три, по меньшей мере, вы останетесь здесь. Есть успехи?
— Какие? Вы предложили невозможную задачу.
Улыбаться старик не перестал, но глаза его сделались жесткими. Довольно долго он разглядывал Монику, потом сказал:
— Кажется, вам не хватает стимула, — и подошел к ней. — Пожалуйста, вставьте этот диск. — Он вытащил из нагрудного кармана коробочку. — И не вздумайте на меня бросаться. Если вы полагаете, что я не в состоянии вырубить вас одним ударом, вы дура.
Она взяла диск и вставила его в дисковод.
— Весь прочий мир в курсе того, что вы сейчас увидите, вот уже три дня. Хочу убедиться, что вы все поняли.
На экране появилась оболочка вируса, которую она сразу же узнала. Штамм Рейзон. Внизу — часики, отсчитывающие реальное время.
— Да, наемничек весьма эффективный. Но вы еще не видели, на что он в действительности способен.
— Это всего лишь симуляция, — возразила она. — Мультик сделать несложно.
— Уверяю вас, в этом «мультике», как вы его назвали, нет ни одного гипотетического факта. Попозже проанализируете, я его оставлю.
Она увидела, как вирус вошел в легкое и тут же начал обрабатывать клетки альвеол, прорывая их и внедряя свою ДНК. Вскоре по сети артерий и вен заструились сотни тысяч зараженных вирусом клеток. На этой стадии внешних симптомов еще не было.
Часики под картинкой заработали быстрее, отсчитывая часы, потом — дни. На шестнадцатом дне они замедлили свой ход. Количество зараженных клеток достигло критической массы, появились симптомы. Обширное внутреннее кровоизлияние, упадок сил в течение следующих двух дней.
Вирус разъедал носителя изнутри, словно кислота.
— Гнусная тварюшка, — заметил Свенсон.
— Мягко сказано…
Моника видела тысячи подобных моделей. Производила вскрытие жертв Эболы. Изучала все известные людям вирусы. Но настолько кошмарной твари она еще не встречала: настолько заразной, методичной и безобидной — вплоть до достижения полной силы, после чего пожирающей своего носителя, как пиранья.
Моника откашлялась.
Следующий кадр — карта мира. На ней один за другим загорелись двенадцать крошечных красных огоньков. Нью-Йорк, Вашингтон, Бангкок и так далее.
— Несколько мелодраматично, уж извините, но другого способа показать то, чего не увидишь невооруженным глазом, не существует.
Часы отсчитали первый день, и огоньков стало двадцать четыре.
— Наш начальный вклад. Все остальное вирус делает сам.
По карте, изображая воздушные маршруты, потянулись линии. Количество огоньков росло.
К началу третьего дня покраснела половина карты.
Следующая модель — передача вируса от одного носителя другому. Механизм Моника знала прекрасно: чихнешь — и за час на сотни миль разлетаются десять миллионов микробов. При этом вирусе проходило четыре часа с момента получения человеком микроба до заражения организма. Если каждый носитель предположительно заражал за день всего сто человек, число зараженных все равно росло с устрашающей скоростью. На девятый день оно достигло шести биллионов.
Свенсон наклонился, нажал на клавишу. Изображение застыло.
— Вот вам и сроки.
Сначала она не поняла. Какие сроки?
— Плюс-минус несколько часов, — добавил он.
— Вы хотите сказать, что действительно это сделали?
— Как и обещал. Полагаю, правда, инфицированные города охвачены еще не полностью. Красные огоньки означают, что в настоящее время вирус в них активно распространяется. По нашим подсчетам, всеобщее заражение произойдет через две недели.