— Ты тот, кого зовут Джеймусом.
Голос мягкий и низкий. Уверенный. Голос вождя. Неудивительно, что многие поддались его обаянию. Жрецы Орды, по слухам, сами себя зачаровывали — скользкими языками и черной магией.
— А ты — тот, кого зовут Джастином, — сказал Джеймус. — Ну и что? Нечего тебе тут делать.
— Как же это мне нечего делать — в собственном лесу?
Джеймус на него и не взглянул.
— Я тут, между прочим, твой лес спасаю. Маркус, в седло! Проверь бойцов — все ли омылись. День будет долгий. Стивен, отбери двадцать лучников и встреть меня в нижнем лагере.
Подчиненные его отчего-то мешкали.
Он обернулся.
— Маркус!
Джастин спешился, вопреки требованию Джеймуса. Подошел к костру и остановился, откинув капюшон и открыв темные волосы до плеч. Выглядел он как воин, и прежде он весьма славился своим боевым искусством — до того, как отступился от Стражи. Но воинственность черт смягчали сияющие зеленые глаза.
— Обитатели Пустыни тебя сегодня разобьют, — сказал Джастин, протянув руку к огню. Глянул поверх костра на Джеймуса. — Коль пойдешь в атаку — задавят числом, сожгут лес и убьют всех моих людей.
— Твоих? Жители этого леса живы благодаря моему войску, — сверкнул глазами Джеймус.
— Да. Они много лет были обязаны тебе жизнью. Но сегодня Орда сильнее, и она раздавит остатки твоего войска, как раздавила руку этому человеку.
Он показал на Стивена, пострадавшего от серпа.
— Ты ушел из Стражи. Что ты можешь знать о войне? — спросил Джеймус.
— Я веду новую войну.
— В чьих интересах? Паршивых?
Джастин повернулся к пустыне:
— Сколько крови ты сегодня прольешь?
— Сколько позволит Элион.
Джастин как будто удивился:
— Элион? А кто создал Паршивых? Мне думается, он же.
— Хочешь сказать, он не велит нам сражаться против Орды?
— Да нет. Но разве Паршивый — не такой же человек, как ты, только лишенный озера? Отними у тебя воду, прогони в пустыню — и завтра мы сразимся с тобой. Разве не так?
— Хочешь сказать, я — один из них? А может, намекаешь, что один из них — ты?
Джастин улыбнулся:
— Я хочу сказать на самом деле, что Паршивый таится в каждом из нас. Болезнь, которая уродует. Гниль, если угодно. Стоит только поискать.
— Они не хотят исцеления. — Джеймус взялся за луку седла и вскочил в него без помощи стремени. — И поэтому единственное лекарство для них — то, что дал нам Элион. Наши мечи.
— Если все же хочешь атаковать, разреши мне повести в бой твоих людей. Будет больше шансов на победу. — Он подмигнул. — Ты прекрасный командир, не подумай. Один из лучших. Томаса, конечно, не превзойти, но, не считая его, лучше тебя я за последнее время никого не видел.
— Тем не менее, ты оскорбляешь меня?
— Нет-нет, что ты! Просто я и сам неплох. И думаю, что смогу выиграть эту битву, причем, не потеряв ни одного человека.
Что-то странное было в Джастине. С кем другим, заяви тот подобное, Джеймус сразу же сцепился бы, но Джастин говорил так искренне и с таким дружелюбием, что хотелось хлопнуть его по спине, как старого приятеля, и сказать: «Ну-ну, валяй дальше».
— Большей самонадеянности я не видывал.
— Это значит, что в бой ты пойдешь без меня, — уточнил Джастин.
Джеймус развернул коня:
— Маркус, поторопись!
— Давай хотя бы так договоримся, — снова начал Джастин. — Коли я избавлю тебя от этого войска Орды сам, ты пройдешь со мной победным маршем по долине Элиона, что на востоке от деревни.
Бойцы Джеймуса уже садились на коней, но замешкались. А спутники Джастина и не шелохнулись. Это дикое предложение их как будто не удивило.
Взгляд Джастина стал серьезным. Приковавшись к Джеймусу, он приказывал. Требовал.
— Договорились, — ответил Джеймус, думая больше о том, как бы отделаться от собеседника, чем об этом нелепом вызове.
Джастин некоторое время еще смотрел на него. Потом, словно вдруг заторопившись, подошел к своему коню, вскочил в седло, развернулся и уехал не оглядываясь.
Джеймус отвернулся:
— Стивен, займись лучниками. Поскорей, пока не рассвело.
Джастин несся по лесу галопом. Ронин и Арвил едва поспевали за ним. Впрочем, коня он не подгонял, как обычно делал, скача в одиночку. Были у него и еще сторонники, кроме этих двоих, — тысячи сторонников — но в последнее время их становилось все меньше. Ничто не вечно…
Оставалось надеяться только, что пока их еще много. Ведь договор с Мартином строился отчасти на том, что он сумеет собрать достаточно народу.
Быть отверженным нелегко. Иногда — невыносимо больно. Одно дело расти среди людей сиротой, как он рос; совсем другое — видеть откровенное презрение к себе, что случалось с ним теперь все чаще.
Их Великая Любовь вовсе не была любовью Элиона.
И судьба их находилась сейчас в его руках. Знай они правду, они убили бы его раньше, чем он успел бы совершить то, что нужно.
— Джастин, погоди! — окликнул сзади Ронин.
Они въехали в рощу фруктовых деревьев. Джастин натянул поводья:
— Завтрак, друзья мои?
— Что у тебя на уме? Ты ведь не можешь сразиться в одиночку с целым войском Орды!
Двинувшись дальше рысью, Джастин выхватил из ножен отделанный жемчугом меч, описал им над головой восьмерку и придержал коня.
С дерева посыпались большие красные плоды — один, второй, третий. Он поймал их на лету и перебросил по штуке Ронину и Арвилу.
— Ха!
Впился зубами в сладкую мякоть третьего, оставленного себе; по подбородку потек сок. Затем спрятал меч в ножны. Ронин усмехнулся и откусил от своего плода:
— Я серьезно…
Джастин перестал улыбаться. Посмотрел на лес:
— И я не шучу, Ронин. Когда я говорил, что выровнять пустыню единым словом — это дело сердца, а не меча, ты меня не слышал?
— Слышал, конечно. Но тут не посиделки у костра с дюжиной отчаявшихся душ, уставших ждать героя. Речь идет о войске Орды.
— Ты во мне сомневаешься?
— Как можно, Джастин? После того, что мы видели?
— И что же ты видел?
— Я видел, как ты провел тысячу воинов через Самарийскую пустыню, средь сорока тысяч Паршивых. Видел, как ты сразился с сотней врагов и остался невредимым. Слышал, как ты говорил с пустыней и деревьями, и видел, как они слушали тебя. И ты думаешь, я могу сомневаться?
Джастин посмотрел ему в глаза.
— Ты величайший воин на земле, — продолжил Ронин. — Даже более великий, чем Томас Хантер. Но никто на свете не способен выстоять в одиночку против десяти тысяч бойцов. Так что я не сомневаюсь; спросил просто, что же ты на самом деле имел в виду.
Джастин долго глядел на него, потом медленно улыбнулся:
— Будь у меня брат, Ронин, хотел бы я, чтобы он был похож на тебя.
Большего знака уважения один человек не мог выказать другому. И Ронин, хотя испытывал на самом деле сомнения в тот миг, когда отрицал это, сейчас был обезоружен.
Он поклонился:
— Я — твой слуга.
— Нет, Ронин. Ты — мой ученик.
Билли и Люси сидели в зарослях ягодного кустарника и, затаив дыхание, смотрели на трех воинов. При себе у детей были деревянные мечи, вырезанные накануне. Меч Люси вышел, по правде говоря, туповат и не слишком похожим на меч, но это потому, что ей трудно было вырезать его из-за больной руки. Та годилась лишь на то, чтобы прижать ею деревяшку. Или показать на что-нибудь, или треснуть Билли по голове, когда заслужит. В остальном же ссохшийся кусок плоти был бесполезен.
Мысль удрать из деревни затемно и поучаствовать в битве — или хотя бы посмотреть на нее — пришла в голову Билли. Люси пыталась объяснить ему, что это слишком опасно и девятилетним малышам даже смотреть на злую Орду ни к чему, не то, что сражаться с ней. И думала, что убедила. Но Билли все-таки разбудил ее среди ночи, и она пошла, все дорогу ворча и уговаривая его вернуться.
Теперь она смотрела на трех конных воинов, и сердце у нее стучало так, что вполне могло распугать птиц.
— Это же… это он! — прошептал Билли.
Люси отпрянула глубже в кусты. Вдруг услышат?
Билли глянул на нее вытаращенными глазами:
— Это Джастин Южный!
Люси была слишком испугана, чтобы велеть ему заткнуться. Это никак не мог быть Джастин Южный. Он и одет-то был не как воин. Да и существует ли Джастин вообще? Рассказы — рассказами, но это еще не значит, что на свете и впрямь есть кто-то, способный на такие подвиги.
— Клянусь, это он! — прошептал Билли. — Убил сто тысяч Паршивых одним ударом!
Люси высунулась из укрытия и во все глаза уставилась на воинов. Они были подобны волшебным львам Элиона, которые, как говаривал ее отец, однажды явятся и сокрушат Орду.
— А ты, Арвил? — спросил Джастин. — Что ска… — И умолк на полуслове.
Ронин, проследив за его взглядом, увидел на краю росчисти притаившихся среди ягодника ребятишек, мальчика и девочку, смотревших на них.