Трудно сказать, было ли так на самом деле или нет, и трудно сказать, не совершил ли бог Бужва государственного преступления, сражаясь на стороне врагов империи, – но несомненно, что народ толковал в этой басне о том же, о чем советник Нарай заявил государю в простых словах: «Король понимает, что наместник налогами добудет больше, чем король – грабежом, и он готов признать над собой власть императора, если император поможет ему справиться с непокорной знатью».
Басни эти имели перед рассуждениями то преимущество, что басни рассказывали между собой и самые знатные варвары, в то время как ни один знатный варвар не повторил бы с удовольствием рассуждений чиновников.
Читатель, однако, может удивиться, почему король Аннар Рогач вздумал сватать сына за дочку Андарза, брата которого он победил, а не за дочку Нарая. Но, во-первых, у Нарая не было дочки, а, во-вторых, король Аннар был вполне варвар, то есть не обладал такой гибкостью в перемене суждений, как верховные чиновники и столичная чернь.
Андарз воевал в Хабарте: в войске короля были такие, которые сражались против Андарза, а были и такие, которые сражались в его войсках. Все они пели про Андарза множество песен, а про Нарая песен не пел никто.
Чиновники видели в Нарае нового фаворита, а в Андарзе – старого; король же, в силу своей варварской невосприимчивости, видел в Андарзе лучшего полководца империи, а в Нарае – дурака-крючкотвора. К тому же вся знать у варваров знала язык империи, а стало быть, и стихи Андарза; королю было не все равно, какие Андарз напишет про него стихи, и ему было совершенно неважно, какой Нарай сочинит про него указ.
Надо сказать, что Нарай всего этого совершенно не ожидал.
* * *На следующее утро король осматривал город. В числе сопровождающих был Четвертый судья Нан. Король осмотрел Площадь Великого Перекрестка, где пересекались четыре дороги, идущие в Хабарту, Иниссу, Харайн и Кассандану, каждая из которых была вымощена квадратными и треугольными камнями и имела ширину, достаточную для одновременного продвижения четырех повозок, – и эту ширину она имела от столицы и до провинции на всем своем протяжении.
– Как хороши дороги империи! – восхитился король. – У нас, глупых варваров, ничего подобного. Войско, проникнувшее за пограничные укрепления, за неделю дойдет по вашим дорогам до столицы!
Короля провели на монетный двор, и он заметил:
– Вам следовало бы чеканить поменьше железных монет и побольше наконечников для стрел.
Показали и рынок: место, где товары сами находят свою цену. На рынке король заметил группу детей с ветками ивы в руках, разгонявших торговцев, и, узнав, что это дети из общества «Тростниковых стен», полюбопытствовал:
– А кого больше в столице, сторонников Нарая или сторонников Андарза?
– Все честные люди на стороне Нарая, – ответил ему один из сопровождавших его царедворцев.
– Гм, – сказал король Аннар, – в таком случае кого в городе больше: честных людей или негодяев? Судя по законам господина Нарая, он считает, что негодяев много больше.
Днем король Аннар встретился с советником Нараем. Советник Нарай поклонился знатному гостю и преподнес надлежащие случаю подарки. Король осмотрел подарки и остался очень доволен. «Как же мне Андарз сказал, что это плохой человек, – подумал король, – когда он преподносит такие подарки».
Советник Нарай пригласил короля и Нана в малый кабинет. Собеседники расположились в удобных креслах, и король изложил свою просьбу касательно государевой дочки и Хабартского наместничества. Помимо руки государевой дочки, Аннар попросил двести тысяч золотых ежегодного вспомоществования, а также попросил, чтобы половина этого золота была выдана новыми монетами, по чеканке похожими на те, что были выпущены в честь побед Андарза, и чтобы на монетах этих был изображен король Аннар, попирающий ногой шею бывшего наместника империи.
А потом вздохнул и признался:
– Я вчера немного обожрался, – сказал король, – и мне приснился удивительный сон: я ворвался в императорский сад и сожрал дивный персик, и был так груб, что слопал вместе с персиком косточку. И вот я заснул: а косточка проросла из моего живота, пустила росток, покрылась листьями, и я оказался под сенью цветущего древа. Что бы это значило?
– Гм, – сказал советник Нарай, – несомненно, персик, сожранный вами, – это провинция Хабарта, на которую вы обрушились как законная, но прискорбная кара на алчность наместника, а дерево, выросшее из вашего живота, суть ваше потомство, которому суждено плодотворное управление Хабартой, при том условии, что вы сумеете совладать со своими главными врагами.
– Кто же мои главные враги? – спросил король.
– Ваша знать, – ответил Нарай.
– Как же мои собственные воины могут быть моими врагами? – усмехнулся король, – я думал, что мои враги – воины империи!
– Как вы можете так говорить, – упрекнул его Нарай. – Император ежегодно присылал вам подарки, в письмах своих называл братом, теперь вот готов отдать за вас дочь. Семеро ласских королей погибли от рук ласской знати: разве вейский император убил хоть одного из ласских королей?
«Кишка тонка у вейского императора убить ласского короля», – подумал про себя король, но промолчал.
А судья Четвертого округа Нан добавил:
– Говорят, к вам во сне явился Черный Бужва и потребовал, что вы правили справедливо, а не так, как прежний наместник. Разве вы не знаете, как Черный Бужва определил справедливое правление? Он сказал, что при справедливом правлении в стране отсутствуют три вида грабителей, как-то: торговцы, взяточники и знать!
Король Аннар задумался над этими словами, а судья Нан встал и вдохновенно продолжал:
– Разве вы не знаете, – сказал судья Нан, – что Черный Бужва удостоился звания Бога Правосудия и Пыток после того, как он предложил императору Иршахчану план устранения двухсот знатнейших семейств, явившихся в империю с его отцом? Кровная месть вместо суда, восстания вместо повиновения, грабеж вместо хозяйственного житья – вот что такое знать! Разве может быть справедливым правитель, опирающийся на знать?
– Бог ты мой, – вскричал король, – истинная правда! Не оскорбить какого-нибудь из этих нахалов, давая ему приказание, так же трудно, как не замочить штанов, переплавляясь вброд!
И надо же было такому случиться, что в этот миг дверь кабинета распахнулась, и в нее вошел командир Аннара Бар-Хадан, один из имеющих золоченый дротик.
– Эй, – сказал он, – Аннар! Там какая-та заварушка! Стоит чиновник с толпой и требует, чтобы мои дружинники заплатили за рыбу, которую они взяли на рынке!
Повернулся и ушел.
– Надо пойти разобраться, пока там никого не убили, – сказал король.
Нан вскочил с места и всплеснул руками.
– Как, – вскричал Четвертый Судья, – и вы не снесете этому наглецу голову? Помилуйте! Если государь – в комнате, никто посторонний не смеет войти в комнату, не коснувшись губами его сапога; если государь сидит, посторонний человек должен стоять, если государь стоит, посторонний должен поджать одну ногу. А вы позволяете такое!
Король был совершенно поражен. Он был очень восприимчив к цивилизации, и вся некультурность его подданных мигом представилась ему в самом черном свете.
– Клянусь той штукой, которой пашут женщину! – вскричал король (по правде говоря, он выразился несколько откровеннее), – завтра же я прикажу моим людям целовать мои сапоги! Надо же как-то учить народ церемониям!
Однако, покинув управу Нарая, король Аннар одумался. «Черт побери! – подумал он, – если я отдам такой приказ, так меня тут же зарежут! Эти чиновники только и добиваются, чтобы поссорить меня с моими добрыми воинами. В следующий раз надо быть осторожней! А все-таки приятно будет, когда каждый человек из рода Росомахи или Белки станет целовать мне сапог!»
Тут над ухом его заржала лошадь, и его с размаху хлопнул по плечу сотник по имени Ханна.
– Ну, – сказал он, – о чем говорили с Нараем?
– Да так, пол языком мели, – ответил король и мечтательно посмотрел на свои сапоги.
* * *Что же касается господина Нана, то он поехал с Бар-Хаданом и его побратимом улаживать драку на рынке, произошедшую оттого, что несколько сырых варваров, проголодавшись, взяли у рыночной торговки живую рыбу и, надкусив за жабрами, убили ее, съели и пошли прочь. Торговка потребовала деньги, и варвары жестом объяснили, что, когда она будет проходить мимо их лагеря, она может тоже поесть рыбы. Тут весь рынок, не поняв жеста, бросился на варваров, потому что это был не первый случай, когда варвары, пожрав, не платили денег, но тут прибежали рыночные власти и не допустили смертоубийства.
Нан заплатил торговке из своего кармана и толпа, разочарованная, разошлась.
После этого судья Нан пригласил Бар-Хадана и Росомаху в один из столичных кабачков, где они очень приятно провели время.