Почти добравшись до шоссе, я заглушил двигатель, накрыл снегоход брезентом и присыпал снегом. Улыбнулся получившемуся чуду – любой ребенок без труда обнаружил бы мой «тайник», и пошел по шоссе дальше, к автобусному кольцу.
– С наступающим! – поприветствовал я водителя, протягивая деньги за проезд.
В противоположность своему утреннему сменщику, водитель, который пять дней в неделю отвозил меня домой, был человеком неразговорчивым. Ничего не ответив, он просто протянул мне билет.
В автобусе из пассажиров я был один, поэтому я включил плеер и весь путь смотрел в окно на заснеженную дорогу под нравившуюся музыку. Я подумал, что водить пустой автобус, так же как и администрировать куб в лесу, занятие не самое праздничное, наверное, этот водитель тоже всеми забыт в канун праздника… Я с трудом погасил порыв и не предложил отметить праздник вместе – в последний момент посчитал, что буду неправильно понят.
Сойдя с автобуса, я решил прогуляться по городу – ведь дома меня ничего не ждало, кроме почти голых стен и нескольких упаковок пива.
Людей в суете вечереющей столицы было достаточно – попадались и торопыги с большими пакетами, и мирно прогуливающиеся парочки, и веселые шумные компании. Очень много на моем пути встретилось полицейских и солдат – с приближением январской встречи на самом высоком уровне в городе заметно добавлялось охранников правопорядка – может, правительство ждет чего-то, о чем неизвестно мне, – не знаю.
Я встал на перекрестке и дожидался зеленого сигнала светофора, мимо лениво проезжали редкие автомобили. У меня зазвонил телефон – значит, хоть кто-то обо мне вспомнил. Звонил Станислав Валентинович.
– Слушаю.
– С праздником, Ник. Как у тебя дела? – Говорил он как-то сжеванно.
– Дела? Ты про меня или про Генератор интересуешься?
Станислав Валентинович секунду подумал:
– Про тебя, Ник – сегодня праздник, как планируешь провести?
Красный сигнал сменился зеленым, народ стал переходить, я же заболтался и остался на месте.
– Ты звонишь мне напомнить, что завтра на работу выходить?
– Просто хотел вот поздравить. Если тебе делать нечего, давай встретимся, перекусим? Знаешь же, что госвстреча в январе? Так работы в связи с этим выше крыши – совсем тебя одного оставил.
– Я привык к одиночеству. – Шагнув на проезжую часть, я тут же отпрыгнул назад. Сигналя, мимо меня пронесся огромный зеленый джип, чуть не сбив меня с ног. Я даже успел заметить физиономию водителя, который что-то орал. Глянул на светофор: он все так же горел зеленым для меня, а соответственно – красным для него.
– Дебил! – проорал я вслед водителю.
– ЧТО?
– Это я не тебе, – начал я оправдываться. – Мудак какой-то только что чуть меня не сбил, на зеленый, между прочим. Крутую тачку себе купил, баран, теперь думает, что ему все можно.
Станислав Валентинович чуть помолчал, обдумывая:
– А может, наоборот, Ник?
– Ты о чем? Немного тебя не понял, – удивился я.
– Может, ты путаешь причину и следствие? Может, именно потому, что он думает, что ему все можно, он и смог купить себе крутую тачку? Потому что он, несмотря на преграды и не замечая окружающих, идет к своей цели?
– Это что, сын твой, что ли, был? – решил подтрунить над ним я. – Я в людскую доброту твердо верю.
– Вот как? Ты еще подумай над этим, как будет свободная минутка.
– Уже.
– Что уже? – не понял он.
– Уже подумал – ты перекусить меня звал, так не пойдет – ужин с тобой препятствует моим планам напиться, а я достигну своей цели несмотря ни на что.
Станислав Валентинович помолчал в трубку.
– Ты что-то еще хотел? – спросил я.
– Не забудь на работу завтра выйти. – Он повесил трубку.
Хоть нормальный разговор у нас с ним и не вышел, настроение у меня поднялось. Выходит, Станислав Валентинович сегодня так же убивает время в одиночестве. Он, водитель автобуса – я не один такой, а это подбадривает.
Я не стал убирать телефон в карман, вместо этого набрал номер Егора – трубку опять никто не поднял. Да что это с ним? Я сбросил вызов и позвонил Юн Вен.
– Приветики, Ник, с Новым годом! – радостно встретила она мой звонок.
На заднем фоне я услышал громкую музыку и чьи-то счастливые возгласы.
– И тебя с праздником. Чем занимаешься?
– Мы в клубе отдыхаем, бросай все и давай приезжай к нам!
– Нет, спасибо – я так, поздравить позвонил. – Ее неожиданное приглашение меня смутило.
– Ничего не хочу слышать! Где ты сейчас? Бери такси и дуй к нам! – Она засмеялась.
– Да нет, ты, правда, извини, меня уже пригласили. С Новым годом! – повторил я и повесил трубку.
И зачем звонил? Чего я сам-то от нее хотел?
Я поймал себя на том, что ищу в записной книжке номер Оли. Разумеется, номера я не нашел – давным-давно стер его. Стер из записной книжки, не из памяти – но я проделал над собой усилие и заставил себя не вспоминать его сегодня. Я вновь набрал Егора, вновь ответом была тишина – тут мне на глаза попался магазин, и я завернул туда – выбрал бутылку хорошего бурбона, расплатился, вышел и поймал такси.
Точного адреса я не помнил, но прекрасно знал, как доехать, поэтому просто указывал водителю все повороты. Прибыв на место и выбравшись из такси, я поднялся на второй этаж двенадцатиэтажки и позвонил в его металлическую дверь. Ответом была тишина.
А что, если он решил провести праздник в обществе какой-нибудь дамы, а я потревожу их покой? Чепуха, на это есть остальные триста шестьдесят четыре дня в году.
Скорее, его не окажется дома. Будет обидно. Я вновь нажал на звонок и не убирал палец с кнопки до тех пор, пока не раздались чьи-то шаги. Дверь открылась, и на меня удивленно посмотрел сонный Егор. Был он в одних семейных трусах в горошек.
– Только не говори, что ты уже спишь? – начал я вместо приветствия.
– В принципе, так и есть, я приболел слегка. – Егор действительно был какой-то бледный.
– Понятно. Знаю я один метод лечения. – Я показал на виски.
– Давай в другой раз?
– Давай в другой раз, – согласился я. – Не впустишь меня?
Егор оглядел меня с ног до головы.
– Проходи. – Наконец-то он пропустил меня внутрь.
– Что ты в этой темноте сидишь? – Я щелкнул выключателем.
Лампа осветила прихожую. Все было таким же, каким я помнил – вдоль стены стенной шкаф, куда я повесил свою куртку и сложил ботинки; у двери комнаты в углу свалены гантели; лампа, все так же без абажура, висит на уровне моей головы; салатовые обои на стенах; справа дверь на кухню, куда я и вошел. Включил свет, без спроса достал из шкафа два бокала, налил в оба виски на два пальца и спрятал бутылку в холодильник – знаю, что сделал неправильно, но льда у Егора я не нашел, а разбавлять напиток холодной водой или содовой не люблю. Егор вошел на кухню, запахивая банный халат. Он взял бокал и сел у стола, я сел на стул рядом.
Мы помолчали.
– Куда пропал? – Наконец нарушил я угнетающую тишину.
– Ты не представляешь, сколько на меня работы свалилось. – Казалось, глоток виски подействовал на Егора живительно.
– Ага, – сказал я, – а меня тут один мудак сегодня чуть не сбил. Как думаешь, он за дорогой не следил из-за того, что спешил к своей цели?
– Не понял тебя, Ник?
– Да забей, – я отмахнулся. – Лучше скажи, зачем кому-то нужно больше денег, чем другому?
Егор нахмурился и даже как-то слегка покраснел, хотя второе – это скорее реакция алкоголя.
– Да хрен его знает, – пожал он плечами. – Я вот иногда думаю, знаешь, когда достигаешь некоторого достатка, в деньгах уже нет нужды. Я имею в виду случай, когда заработанного хватает уже и на безбедную пенсию внуков. Что после этой черты движет? Я думаю, что гонка за состоянием – это как состязание – всегда тянет доказать, что ты лучший предприниматель, что ты можешь достичь того, чего не могут другие. Капиталы в этой игре – просто оценки несуществующего жюри – тот высший балл, который надо получить, дабы самоутвердиться.
– Хуйня… – перебил я его. Мой голос прозвучал очень меланхолично, так всегда бывает, когда меня несет в философию. – Знаешь, гонка эта происходит из-за страха внутри умов. Представь, вот построил ты свою империю, вот управляешь ты этой махиной и вдруг понимаешь, что устал. Что ты будешь делать? Передашь вожжи заму, уйдешь на пенсию, продашь свое место, может; или найдешь достойнейшего из достойных приемника?! Чушь!! Ты будешь продолжать кормить эту тварь, которая, ты сам это понимаешь, вскоре снесет тебе голову. Зачем продолжать? Да страшно тебе потому что. Страшно, что, как только ты уйдешь, развалится твоя тварина – что тут же она беспомощным котенком окажется. Кажется, какое тебе, после того как ты ушел, дело до этого? Но нет – это как у жены алкоголика, которая боится развестись, хоть каждый вечер и получает свою порцию побоев и пьяных скандалов. Страх перемен? Привычка? Привязанность? На самом-то деле тот, кто достиг успеха и успел перенасытиться им, но продолжает сломя голову пробиваться все выше и выше, похож на жену тирана-забулдыги. На тупую суку, которая не может шагнуть в сторону от того, что имеет.