А когда Юля скрылась за дверью аудитории, чуть не завыла от разочарования.
Ох уж это «что-то еще»… От него Лека словно потеряла разум. Все ее мысли сосредоточились только на желании обладать этим чудом, забрать его себе и никогда не отпускать больше. Беда была только в том, что чудо быть забранным категорически не желало, более того – бежало от Леки как от поганой метлы.
Официантка принесла счет, Лека расплатилась, подхватила рюкзак, и снова вышла на Невский. После тепла кафешного воздуха, питерский ветер показался ей еще более холодным и пронзительным, но от воспоминаний внутри что-то согревало, будто теплую булочку засунули за пазуху.
Шагая к Дворцовой площади, она вспомнила, как первый раз подстерегла Светлову у корпуса «А», подошла к ней – краснея, смущаясь, и вручила букет цветов.
Юля не поняла. Она подумала, что Лека – ее студентка, и дарит цветы по какому-то сугубо академическому поводу. И тогда она сказала:
– Я Лека. Ты мне очень нравишься. Идем гулять?
И в этот момент впервые увидела себя глазами другого человека. Она стояла – высокая, растрепанная, с короткими волосами и в драных донельзя джинсовых шортах. С десятком фенечек на левой руке, и одной – вплетенной в прядку волос. С тремя сережками в правом ухе, и проколотой бровью. Стояла, и смотрела на Юлю, съежившись в ожидании вердикта. И он не замедлил последовать.
– Ты что? Я, и… Господи, конечно, нет! Как ты могла себе представить, что я?…
Больше слов у нее не нашлось, и как бы в подкрепление им, она размахнулась и швырнула букет. Он попал прямо в Лекину грудь, ударился и упал на асфальт.
Лека стояла тогда и слушала удаляющийся стук Светловских каблуков, и жар стыда и унижения затапливал ее с головы до ног.
– Сколько я тогда унижалась перед ней – не сосчитать, – улыбнулась она, переходя Невский у Казанского собора, чтобы пойти по левой стороне, – она в меня и букетами швырялась, и к черту посылала, и убегала, завидев меня на улице. А мне было наплевать. Почему же потом мне вдруг стало не наплевать?
Кажется, тогда она впервые усомнилась. Подумала – а вдруг я правда недостойна ее? Вдруг я действительно хуже, и не заслуживаю такого прекрасного человека?
И от этой мысли стало так горько, как не было с ней никогда до этого. Спасла Женька. Она разделила с ней эту печаль, безнадежность, отчаяние, держала за руку и давала сил. Осталась рядом.
Лека устала. Рюкзак уже ощутимо давил на плечи, и ноги ощущали всю его тяжесть. Надо было решать, куда идти дальше, а решать не хотелось. Ничего не хотелось делать, ни о чем думать, только с головой уйти в воспоминания и остаться там навсегда – там, где светило солнце, и даже среди туч рядом был кто-то.
Ей вдруг до боли захотелось, чтобы зазвонил телефон, и родной голос сказал: «Привет, чудовище. Я скучала». Но это было невозможно – даже если бы она захотела, даже если бы решилась, она не знала Лекиного номера. Да и никто не знал.
Присев на парапет у Мойки, Лека достала телефон из кармана и задумчиво пролистала контакт-лист. Всего лишь восемь фамилий, восемь имен. И только одного – самого важного – там не было.
Позади послышался смех. Лека обернулась, и увидела двух женщин – одну постарше, другую примерно ее возраста. Они кидались друг в друга какими-то шариками и хохотали, уворачиваясь.
– Недельный запас витаминов! – Завопила та, что была помоложе, и Лека вдруг ее узнала. Это была повзрослевшая, изменившаяся до неузнаваемости, Ксюха.
Миллион мыслей пронеслись в Лекиной голове. Что это? Случайность? Закономерность? Или ответ вселенной на то, о чем она думала весь день, да что там день – всю прошедшую неделю? И что теперь делать с этим подарком – спрятаться и сделать вид, что не узнала, или подойти, окликнуть?
– Ксюха! – Неожиданно для самой себя крикнула она.
Ксюха обернулась, секунду вглядывалась в Лекино лицо, и по изменившемуся выражению Лека поняла: узнала. Расплылась в улыбке, шагнула навстречу.
Они обнялись.
– Вот это встреча, – сказала Ксюха, – кто бы мог подумать.
Лека кивнула, и скосила взгляд на стоящую в стороне вторую женщину.
– Это кто? – Спросила зрачками.
– Ась, иди сюда, – от Лекиного взгляда не укрылось, с какой нежностью Ксюха взяла эту женщину за руку, и уже не выпускала ее ладони, – знакомьтесь. Это Лека, я тебе о ней рассказывала. А это Ася.
Темноволосая, кареглазая, немного полная – той полнотой, которая случается после сорока даже с очень стройными женщинами. Короткая шубка и джинсы удивительно шли ей, подчеркивая мягкость линий тела, его соблазнительные изгибы. И весь ее облик был таким же – мягким, расслабленным, теплым.
– Очень приятно, – грудным глубоким голосом сказала она.
Лека кивнула в ответ и перевела взгляд на Ксюху.
– Я тебя еле узнала.
– Это хорошо, – улыбнулась та, – я много сил приложила к тому, чтобы так было.
Это звучало загадочно, и вызывало много интереса.
– Выпьем кофе? – Предложила Лека.
Ася посмотрела на Ксюху, ожидая ее решения. А та задумалась на секунду прежде чем кивнуть.
– Давай. Только не сейчас, вечером. У нас пока свои планы.
Лека улыбкой скрыла разочарование.
– В восемь часов, здесь?
– Восемь тридцать. До встречи.
Ася помахала рукой, и они ушли дальше по Невскому, тихо о чем-то переговариваясь. А Лека вынула телефон и набрала Янин номер.
***
– Ты просто засранка, Савина.
Яна сидела на подоконнике своей огромной кухни и смотрела, как Лека с жадностью поедает борщ из глубокой тарелки. Она ела так вкусно и так быстро, что хотелось немедленно налить ей еще, а потом еще наварить кастрюлю пельменей и их предложить тоже.
Она кивнула между двумя ложками, и продолжила есть. Изменилась. Худая, долговязая, волосы до плеч, и общий вид какой-то неряшливый, неухоженный. Джинсы – Яна проверила – не стираны неделю точно, а видавший виды рюкзак хорошо бы сразу выбросить.
Ну это ничего, скоро придет Серега – выберем ей что-то из наших вещей, отмоем, отчистим… Главное другое – глаза снова синие, и жизни в них много, хоть и повернуты они совершенно точно не наружу, а внутрь.
– Где ты шлялась? – Спросила Яна, когда борщ был съеден и Лека приступила к чаю с печеньем.
– В детском доме работала воспитателем, – пробормотала та, заглатывая чай огромными глотками.
– Там что, вас не кормили? – Удивилась. – И помыться негде было?
Лека рассмеялась, захлебнулась чаем, закашлялась. Яна спрыгнула с подоконника, чтобы похлопать ее по спине, да так и присела рядом на стул.
– Я несколько дней в пути, – сказала Лека, откашлявшись, – соскучилась по нормальной еде.
– Позвонила бы заранее, я бы пирог испекла, – проворчала Яна, – и вообще, дорогая, что за привычка звонить раз в два месяца, а потом опять пропадать?
– У меня были дела.
– Знаем мы эти дела, – она отхлебнула из Лекиной кружки, – рассказывай по порядку.
Лека рассказывала, Яна слушала. Иногда охала, иногда ахала, иногда вставала, чтобы включить чайник и налить еще чаю. В целом Лекина история ее ни капли не удивила – скорее даже обрадовала.
– Перестать изображать из себя то, чем ты не являешься – первый шаг к тому, чтобы освободиться, – сказала она, – так что все, что произошло – к лучшему.
– Я тоже так думаю, – кивнула Лека, и подмигнула, – Янка, мне срочно нужен психоаналитик? Будешь меня лечить?
Яна засмеялась и стукнула ее по носу.
– Дурочка. Нельзя брать в клиенты друзей. И мне кажется, тебе нужен не психоаналитик, а кое-что другое. Вернее, кое-кто.
И подмигнула тоже.
Лека вздохнула, но взгляд не отвела.
– Как дела у кое-кого? Ты в курсе?
Яна задумалась. Конечно, она была в курсе – в отличие от Леки, Женька звонила часто. Но что из ее новостей можно было рассказать? О Леке маленькой Лека старшая точно не знала, но было ли это тайной – вот вопрос?
– Не можешь сказать, да? – Догадалась Лека. – Просто скажи, у нее все хорошо?
– Да, – на этот вопрос Яна могла ответить, – более чем.
Ей стало неловко – нелегко знать что-то, что для другого человека жизненно важно, но не иметь возможности об этом сказать.
Подумалось вдруг, что если бы Лека узнала – это многое изменило бы.
– Какие планы? – Спросила она, отмахиваясь от ненужных мыслей.
Лека улыбнулась, грустно и задумчиво.
– Никаких. Сегодня вечером встречусь со старой подругой, а дальше пока не знаю.
Яну будто ветром смахнуло, она вскочила на ноги и возмущенно спросила:
– С какой еще старой знакомой? С Кошарой?
– С Кошарой? – Удивилась Лека. – Нет, зачем мне с ней встречаться? С подругой по универу, с Ксюхой.
Отлегло. Но за секунду до этого в Яниной голове пронеслось несколько тысяч картинок о том, как Лека возвращается к старой жизни, и катится по наклонной.
А причина этих переживаний вдруг одним глотком допила чай и засобиралась в путь.