Я выбежала в коридор и бессильно прислонилась лбом к прохладной стене.
— Прости, — услышала я через минуту, — мы хотели не этого.
Я не стала поднимать голову, и так зная, кто последовал за мной из обеденного зала.
— Седой не изменится, — она вздохнула, — он демон.
В голосе Тамарии слышалось убийственное сочувствие. Я в нем не нуждалась. Мой выбор — моя ответственность, и я не позволю никому низвести его до уровня банальных сожалений и обвинений в адрес бесчеловечности Кирилла.
— Ты тоже.
— Я не рву подданных на куски. Сейчас не голодные годы эпохи истребления. Еды вокруг достаточно.
Я подняла голову и засмеялась смехом, который больше походил на плач. Развернулась, закрывая лицо руками, и глухо спросила:
— Чего вам от меня надо?
— Помоги заключить мир.
Я начала сомневаться в правдивости происходящего.
— Ты поймешь, — ее серые глаза оставались серьезными, девушка протянула руку, но, видя как я напряглась, уронила ее обратно, — не сейчас, но поймешь. Я прошу об одном: попробуй, и ты узнаешь, как много может зависеть от одного человека.
— Это бессмысленный разговор. — Я отвернулась и попросила: — Не впутывайте меня в свои разборки.
Я хотела уйти как можно дальше от этого места. От демонов и их слов, которые ничего не значат. Сейчас я не чувствовала в себе сил смотреть им в глаза и видеть улыбки. «Не все сразу» — как сказал Кирилл. Тамария отступила.
Переходы сменялись коридорами, залами, арками и крытыми галереями, с прозрачных крыш которых ветер сметал падающие снежинки. Пока я лежала в постели, наступила зима. Новый год. Очередной отрезок по внешнему кругу пройден.
Я шла по графитовым коридорам без цели, без смысла. Движение ради движения. Мысли то и дело возвращались к произошедшему на ужине. Воспоминания вставали в глазах яркими картинками. Я не гнала их, понимая, надо пережить это. Принять. Запах крови, стук капель, хрипы мужчины, крик явиди, угодливо подставленное блюдо, слова Седого, его красные губы — отныне это мое. Я прокручивала ужин снова и снова, пока не затошнило, пока от повторения картинка не утратила глубину и не превратилась в двухмерное изображение, в картинку, яркую и болезненную. А когда это произошло, закрыла глаза и отпустила. Это было. Я это сделала. Все. Точка. Никаких обсуждений, мученичества и предположений на тему «что могло бы быть, если бы…». Никаких сожалений. Констатация факта.
С каждым разом становилось легче. Сколько ступеней пройдено. Я видела, как льется кровь, как уходит жизнь, я держала в руках оружие, я дралась, забирала жизнь и нежизнь и теперь пролила кровь друга. Я не питала иллюзий: измениться в один час невозможно, но первые шаги сделаны, боль и стыд от совершенного чуть притупились. Я могла дышать, слезы высохли. Да, я смогу с этим жить. Наверное.
Эмоции отступили на второй план, на смену им пришли вопросы. В чем так рьяно пыталась меня уверить младшая Прекрасная? В том, что она не ест людей и нелюдей? Трижды ха-ха. Тому лейтенанту пусть доказывает, что приняла вегетарианство. Кирилл, в отличие от нее, никогда не пытался казаться чем-то лучшим, белым и пушистым.
Незаметно для себя я дошла до выхода во внутренний двор. Слишком много дней я провела взаперти. Хотелось ощутить на коже ветер, влагу растаявших снежинок, вдохнуть свежий морозный воздух.
Машин на парковке было немного, карет и того меньше, лошади пофыркивали в стойлах и выбираться в холодную ночь совсем не собирались. Некоторые автомобили основательно засыпало снегом. Другие, судя по следам, вернулись в автопарк недавно, и их еще не успели перегнать под крышу.
Около одной из таких, грязно-белой «девятки», крутились двое «не совсем людей» в коротких куртках на овечьем меху и с зеркально лысыми черепами. Один высок, широк и силен, одежда чуть не лопалась на плечах от каждого движения. Второй — ничем не примечательный мужчина среднего роста и сложения, если бы не чересчур длинные, до колен, руки с узловатыми пальцами. Его череп был лыс, непропорционально вытянут и покрыт под серой кожей бугристыми шишкообразными наростами, челюсть вечно недовольного существа выдвинута вперед.
Первый точно был ботаром, совсем недавно я «не видела» это создание в реальности, навеянной исполнителем желаний. Чувство дежавю усилилось, когда я поняла, что примитивная нечисть, не способная управлять техникой, все же ею управляет. Джинн никого не придумывал, визирг в раздутом теле ботара на самом деле служил у Седого, он скопировал реальность. Рецепт хорошего обмана прост и не менялся с годами: в большую бочку лжи добавь ложку правды, и блюдо пойдет на ура, еще и тарелку оближут.
Второй был мне неизвестен, ни он сам, ни род. Ловкость, с которой он двигался, могла вызвать зависть даже у нечисти.
Машина завелась, длиннорукий хлопнул крышкой капота. Солнце уже склонилось к горизонту, подсвечивая темнеющее небо бледно-оранжевыми зимними лучами, соревнуясь с разгорающимся светом графитовых стен. Снег ложился на голову и плечи крупными хлопьями, изо рта вырывались теплые облачка пара.
Я не задумывалась о том, что делаю. Это было некое наитие. Я подошла и села за руль на освободившееся место. Мужчины обеспокоенно переглянулись, я послала им широкую улыбку сквозь лобовое стекло, недвусмысленно сняв машину с ручника. Резкий скрежещущий звук.
— Э, — выдал длиннорукий, — девушка?
— Да, — я улыбнулась еще шире, — хочу прокатиться.
— Э-э-э, — подвигал челюстью мужчина, почесав шишковатый череп.
В окно деликатно заглянул ботар, широкое лицо было размером с арбуз.
— Уверены? — с сомнением спросил он.
— Да.
— Велено не чинить препятствий гостям, — он повернулся к длиннорукому, — пусть катится, потом закончим.
— Дык она же… — тот взмахнул рукой.
— Случайно, сбежать не собираешься? — тут же расшифровал для меня сомнения напарника визирг. Не знаю, кем он был в первой жизни, но сейчас умные карие глаза на туповатом лице ботара смотрелись жутко.
— Я еще не решила, — честно ответила я, ложь они все равно бы почувствовали.
— Ну-у-у, — протянул длиннорукий, на лбу собрались недовольные складки.
— Уропу не хочется тут всю ночь торчать, — пояснил визирг.
— Я правда не знаю.
Некоторое время дух, вселенный в гигантское тело, думал, брови на круглом крупном лице сошлись у переносицы. Длиннорукий жевал нижнюю губу.
Это была чистой воды авантюра. Внезапное желание вырваться из цитадели, прокатиться по округе, дать отдых глазам и голове. Запретов озвучено не было, так что почему бы и нет.
Беззвучный диалог мужчин завершился очередным пожатием плеч. Ботар пробежался пальцами-сардельками по отвороту куртки, зацепил верхнюю пуговицу и дернул, нитка треснула. Визирг покатал кругляшок между мальцами и протянул мне. Обычная пластиковая пуговица, черная и с крупными дырками.
— Пропуск, — пояснил визирг, — вернешься сама, и Уропу не придется торчать всю ночь во дворе. Надумаешь сбежать, оставь в машине, мы потом заберем.
— А если машина надумает сбежать вместе со мной?
— У нее не получится, — уверенно ответил он, покачав головой, постучал по крыше машины и отошел.
Повинуясь взмаху руки, дорогу освободил и длиннорукий. Мне на самом деле не чинили препятствий, хоть и продолжали смотреть с сомнением.
Я вывернула руль, нажала на газ и въехала в стену. Серый монолит на мгновение стал прозрачным, пропуская меня сквозь свои каменные внутренности. Картинка, как меня живописно размазывает по камням, вздумай мужчины пошутить в лучших традициях нечисти, мелькнула и пропала. Машина выехала на уходящую вниз к вытянутому поселению грунтовку. Если бы шутка удалась, все вопросы бы разом отпали.
Я была здесь один раз, но это не имело никакого значения, такой ориентир, как вздымающаяся вверх громадина цитадели, потерять сложно, так что я ехала вперед. Появлялся поворот — поворачивала, тупик — разворачивалась.
«Девятка» — это вам не «Шкода», но и, слава святым, не «шестерка», руль без усилителя, сцепление тугое. Один раз я заглохла, когда в очередной раз сдавала задом, и привлекла внимание странного желтоглазого создания, пялившегося на меня из темного окна ближайшего дома. Дорожными знаками нечисть пренебрегала, и дорога в любой момент могла уткнуться в дом, отхожую яму или поленницу.
Когда заняты руки, всегда хорошо думается. Из того, что творится в замке, хотелось бы выбраться с наименьшими потерями. Зачем приехала Прекрасная? Заключать мир? Она настолько наивна, предполагая, что Седой отступит, затратив столько усилий? И ради чего? Ради душ? Артефактов? И литра крови? Слишком сложно для такой цены, это понимаю даже я, не думаю, что Екатерина глупее. Тогда зачем она приехала? И как во все это вписываюсь я?
Планы Седого, планы южан. Тём, вестник, я, Тамария. Сколько персонажей, сколько ролей, а финал по-прежнему скрыт и от актеров, и от зрителей.