Когда Лаура снова вынырнула, мужчина уже стоял рядом с ней. Теперь уже без лишних слов, он помог ей выбраться из водоема и, усадив на скамью под раскидистой магнолией, заботливо похлопал по спине, между лопаток, помогая откашляться.
– Сент Джон! – громко позвала Лаура, как только смогла восстановить дыхание, – выбрось этого негодяя вон!
Ее голос отразился от стен, но хотя она позвала слугу еще три или четыре раза, тот так и не появился.
– Что вы сотворили с моим бухгалтером? Вы что убили его, а потом напали на меня? – спросила тогда девушка незнакомца.
Но тот, казалось, не услышав ее вопроса, молча отошел в сторону и сел прямо на траву. Его белый галстук резко контрастировал с загорелым, энергичным лицом. Вновь она поразилась какой-то неуловимой грации, с которой двигался этот человек. А он, не обращая на нее внимания и не вставая с земли, снял ботинок и вылил из него воду под ближайший куст гардении. После этого стянул с себя свои черные шерстяные чулки, выкрутил их и повесил сохнуть на ветке.
Со все возрастающим негодованием Лаура посмотрела на мужчину. Его брюки тоже были мокрыми практически до колен и поэтому, опасаясь, что эта деталь его туалета последует вслед за чулками на ветку ее любимой гардении, девушка вскочила со скамейки и грозно указала пальцем в сторону садовой калитки.
– Я, кажется, не давала вам разрешения развешивать одежду в моем саду! А ну, собирайте свои манатки и выкатывайтесь отсюда!
Кольцо незнакомца вновь сверкнуло на солнце, когда он ребром ладони отряхнул манжеты своей белой рубашки, а затем повернул голову к девушке, и внимательно посмотрел на нее.
В дырах, оставленных горевшей трубкой, стыдливо светились шелковые кружева нижней юбки: корсет, грязный и мокрый, распустился, и под полуденным солнцем сквозь намокшую материю отчетливо вырисовывалась высокая грудь Лауры. Мокрые волосы длинными жалкими сосульками повисли почти до пояса; она потеряла в бассейне свои туфельки, и мысль о том, какое жалкое зрелище она собой сейчас представляет, повергла ее буквально в исступление.
– Я сказала – убирайтесь! – девушка смахнула волосы с глаз и со лба и, размазывая копоть по щекам, гневно выкрикнула: – Какого черта вы уставились? Ну?!
– Красавица, вне всякого сомнения, – задумчиво произнес мужчина, глядя ей прямо в глаза и наслаждаясь светло-карим светом, струившимся из них.
Лаура Шартье надменно вздернула голову и отчетливо произнесла:
– Мосье, я даю вам еще две секунды на то, чтобы удалиться, а потом – вызываю шерифа.
Услышав ее слова, он мгновенно легко, с какой-то кошачьей, а вернее тигриной, грацией встал, и Лаура от неожиданности даже сделала шаг назад. Этот француз оказался более широким в плечах, чем любой из самых крепких парней в их городе.
– Нет необходимости вызывать сюда шерифа, – сказал мужчина своим глубоким и приятным голосом, от которого у девушки даже мороз пробежал по спине, несмотря на все ее попытки успокоиться и сохранить достойный вид.
А незнакомец тем временем продолжал:
– У меня вовсе не было желания причинить вам зло.
– Если у вас не было такого желания, за каким же чертом вы вломились ко мне во двор, да еще и посмели прикоснуться ко мне?!
– Всему виной мое ужасное любопытство. Мне еще никогда не доводилось видеть своими глазами курящую девушку. Вот я и заинтересовался этим зрелищем. Я приношу свои извинения, мадемуазель. И, конечно же, в самое ближайшее время я куплю вам новое платье.
Краска стыда бросилась в лицо Лауры.