Мой плотоядный взгляд, видимо, выражал мои ощущения еще больше, чем слова, и поэтому, поймав его на себе, Алла восторженно прошептала:
– Иди же скорее сюда, Савва, я тебя, кажется, сейчас изнасилую.
«Надо же, какое милое и многообещающее начало», – обрадовался я, направляясь к ней, но в это самое мгновение в комнату стремительным шагом ворвался Кондрат. Алла, мельком, как ни в чем не бывало, взглянув на него, спокойно поставила свою стройную ножку на кровать, освободилась, наконец, от трусиков, затем протянула их мне со словами: «Положи, пожалуйста, на стол, а то я их утром могу забыть».
– Зачем же на стол, – мягко улыбнулся я, – отдай их Кондрату, ему это будет ближе и удобнее, он их прямо на телевизор пристроит, тогда уж точно не забудем.
– Или на череп наденем, – включился в шутку Кондрат. – Глазницы прикроем, чтобы бывшая подруга за нами не подглядывала.
Алла, совершенно не смущаясь своей наготы, подала трусики Кондрату, он протянул руку, словно собираясь взять их, затем сделал неловкое движение, и трусики упали на пол.
– Ах, извиняюсь, – сказал Кондрат, исполнив что-то наподобие шуточного реверанса, после чего, больше даже не взглянув на нас, прошел на кухню. Мы с Аллой еле дождались, когда он минутой позже проследует в обратном направлении и бросились навстречу друг другу, наши пути пересеклись в центре дивана.
– Ты мой, мой! – восторженно кричала она уже в следующее мгновение; с ходу завладев инициативой, девушка опрокинула меня навзничь, устроилась в позиции сверху, легким касанием пальцев направила моего Удальца куда следует, и после нескольких медленных – ознакомительных – движений, стала с силой обрушиваться на меня своими бедрами. Прерывисто дыша, она падала грудью мне на грудь, и тогда я нежно захватывал появляющийся передо мной сосок губами, тут же языком с усилием сквозь слегка прижатые зубы его выталкивал, затем повторял то же, но уже с другим соском, доводя тем самым свою партнершу до неистовства.
Алла оказалась весьма любвеобильной партнершей, и при этом ласковой, словно кошечка; полный благодарности к ней, я со своей стороны старался доставить девушке как можно больше удовольствия; эти ощущения, как я чувствовал, были взаимны. И все же, как мне ни чудесно было с Аллой, я почему-то не мог забыть ее подругу – черноглазую красотку Регину, и в редкие минуты отдыха от секса я то и дело представлял себе ее лицо.
В эти минуты, стараясь не думать о ней, я всю энергию страсти направлял на Аллу; та легко и радостно принимала меня и при этом счастливо и беззаботно смеялась. Спустя какое-то время, почувствовав, что уже вполне удовлетворен, я отвалился от партнерши и притих, прижавшись лбом к приятно прохладной стене; Алла устроилась рядом и вскоре, упершись носом мне в бок, сладко засопела.
Девушка уже крепко спала, когда я стал ревниво прислушиваться к негромким звукам за стеной, в соседней комнате. Нет, я не услышал там ни стонов, ни страстного шепота, как можно было бы предположить, Кондрат с Региной банально ссорились. Она слезным тоном умоляла его о чем-то, он, судя по всему, был непреклонен в своих требованиях, или же читал ей мораль – словом, там, за дверью, происходило что-то нелицеприятное, то есть общего языка ребята явно не находили.
Я тихонько вылез из постели, пробрался на кухню, быстро сполоснулся из чайника над тазиком, затем, вернувшись, натянул на себя брюки и деликатно поскребся в соседнюю дверь. Услыхав недовольный голос Кондрата спросившего «кто там?», я прошептал в замочную скважину: «Это я, братишка, мне кажется, что во входную дверь кто-то стучится». Я знал, что эта ложь была единственной, на которую мог купиться хозяин квартиры.
Спустя несколько секунд щелкнула задвижка на двери, и Кондрат вышел из комнаты. Он был в брюках, рубашка расстегнута, а лицо его буквально пылало от злости. Мы вместе вышли в прихожую, где я взял его за руку:
– Давай, брат-Кондрат, сделаем рокировочку, а то ты так, пожалуй, с этой девочкой, доиграешься до нервного срыва.
Он нервным движением отнял свою руку, потом, подумав несколько секунд, вздохнул, через силу улыбнулся и сказал:
– Извини, брат, ты конечно прав, так, может, даже лучше будет, а то я уже было собирался этой Регине по физиономии надавать, упрямая, стерва, ни на какие компромиссы не идет и ни на что не соглашается. А что твоя Алка, ничего девка?
– Не поверишь, она такая сладенькая, – не удержавшись, сказал я, зажмурив глаза. – На редкость хорошая партнерша. С болью в сердце отдаю ее в твои руки.
– Ну-ну, ага, давай-давай, – усмехнулся Кондрат. – Можно подумать добренький нашелся. Небось, затрахал человечка, оставил девочку совсем без сил.
Мы подошли к дивану, где лежала спящая Алла, и я, откинув простыню, которой она была укрыта, легонько шлепнул ладонью по заголившейся округлой попке. Девушка не проснулась, только спросонок что-то пробормотала и потянула, прикрываясь, на себя простыню.
Кондрат, плотоядно поглядывая на нее, стал раздеваться, а я, затаенно улыбаясь, отправился в его спальню, войдя, тихо прикрыл за собой дверь.
В комнате Кондрата, когда глаза мои привыкли к темноте, мне открылась такая картинка: на брошенном на пол матрасе была раскинута постель, рядом с ней, на ковре, подобрав под себя ноги, сидела полностью одетая Регина.
Воспользовавшись тем, что девушка даже не поглядела в мою сторону, я по-быстрому скинул брюки и нырнул под одеяло. Регина, всхлипывая, вытирала ладошкой глаза, и я, подумав: «А не слишком ли много слез для такой молоденькой девушки за один вечер?», осторожно прикоснулся к ее руке, которой она опиралась в пол. Регина резко, всем телом повернулась и удивленно уставилась на меня.
– Савва, ты?! – Девушка, казалось, была крайне удивлена. – У меня даже слов не находится для оценки этого вашего – с товарищем – непотребного поведения. – (Ага, понятно, в девушке даже в эту, скажем, нелегкую для нее минуту заговорил филолог). – Почему ты меня оставил с этим… кондрашкой?
От такого неожиданного заявления в моей голове пронесся целый сонм чувств.
– Но ведь ты же сама вцепилась в его руку, еще там, когда мы выходили, – попытался отшутиться я. – И от самого ресторана так уверенно вела…
– Да он просто зверь какой-то, этот твой Кондрат, – жалобным голосом произнесла она. – И вообще вы оба сволочи. Да и Алка не лучше… Нимфоманка. Пошла у вас на поводу. Подруга называется.
– Как, Региночка, все это я должен выслушивать от тебя именно сейчас, в столь поздний час? – удивленно воскликнул я. – И за этим, ты думаешь, я сюда пришел?
– А почему, почему я должна спать с ним? – всхлипывая сквозь слезы, спросила Регина. – Когда я отказалась, сказав, что он мне не нравится, ну, как партнер в смысле, он потребовал, чтобы я сосала. Почему и кому я чем обязана, не понимаю?
– Никому и ничем, – вздохнул я. – Теперь все закончено, забудь. – Я осторожно взял ее руку и приложил к своим губам. – Он просто не знал, что ты скромная и неиспорченная девушка. Так что успокойся и расслабься. – Регина, послушно опустив головку мне на плечо, тихо заплакала, видно было, что нервы ее уже на пределе и силы иссякли.
– Ну-ну, – пробормотал я. – Прости, я даже не подозревал, что ты такая чувствительная, а то бы ни за что тебя с этим монстром (извини меня, брат-Кондрат!) наедине не оставил. Прости. Но и его можно понять и, пожалуй, простить, он же рассуждает как обыкновенный мужчина – раз и в койку. Ты же знаешь, какой русский не любит: «Быстро-быстро!» и «Сама-Сама!».
В такой манере мы проговорили, наверное, с полчаса, или чуть больше, Регина постепенно успокоилась, меня уже клонило, да что там, просто валило в сон, но я все нашептывал девушке какие-то глупости, целовал ей руки, и вдруг услышал ее тихий очень усталый голос:
– Вот ты пришел ко мне. А почему ты с Аллой не остался? Ведь у вас были отношения, ты был с ней, спал, так ведь?..
– Нет, не так, – почти шепотом отвечал я. – Я случайно услышал, как вы ссоритесь, и это меня очень огорчило. Мы с Алкой находились в этот момент в стадии шуточных игр, но я это сразу же прекратил. И, как видишь, пришел, прибежал, прилетел к тебе на помощь, обманом выманив Кондрата из комнаты. Если бы я, как ты говоришь, с ней спал, как бы я знал, что тебе здесь плохо, а? И зачем бы мне тогда вообще это было нужно? – Произнеся эту абракадабру, я сделал эффектную паузу, после чего сам же и ответил: – Только для того, чтобы успокоить тебя, и только потому, что ты мне очень нравишься.
Алкины ласки и уютная постель расслабили меня, поэтому у меня сейчас было ленивое терпение убалтывать Регину, вешая ей на уши всяческую чушь.
– Сядь ближе ко мне, – сказал я Регине, – иначе ты замерзнешь.
И девушка села, затем прилегла рядом, я гладил ее плечи, голову, руки, потом я стал ее целовать, постепенно, как бы невзначай, рука моя перебралась на ее бедро.
И она не оттолкнула мою руку. Взяв ее ладонь в свою, я стал гладить ею свое лицо, грудь (слышишь, как стучит мое сердце?), потом живот, затем прижал ее к своему паху, к мгновенно напрягшемуся естеству.