Кристина чуть подняла брови.
— Если вам так уж необходимо.
Ах, ему необходимо совсем иное!
— Вы чертовски соблазнительны, и знаете это.
— Ошибаетесь. Не знаю. Никогда не думала о мужчинах… с этой точки зрения.
— Весьма польщен.
— И все же отказались.
— Душевная чистота всегда устрашала меня, — шутливо пояснил он.
— Возможно, мне следует постараться быть не столь чистой духом.
— Пожалуйста, не надо! — воскликнул он, протестующе вскинув руки.
— Ясно.
— Сомневаюсь хотя бы потому, что никак не могу разобраться во всем, что происходит.
— Насладимся по крайней мере утренней прогулкой. Не возражаете, если я позову Дитера?
— Ничуть, — медленно протянул он и мысленно добавил: «Не повредит, если ее грум будет держаться рядом». — Жаль зря тратить такой прекрасный день.
— Тем более что мы оба уже встали и оделись, — добавила она, любуясь игрой солнечного света, зажегшего синеватые отблески в его черных как смоль волосах.
— Так зачем создавать лишние трудности? — усмехнулся он.
Ответная улыбка Кристины ослепляла.
— Совершенно согласна.
И на этой гармоничной ноте Макс велел привести лошадей, позвать грума, и вскоре они уже мчались галопом по покрытым инеем полям.
Глава 5
Несмотря на заверения Кристины, они проскакали довольно значительное расстояние, потому что утро выдалось прекрасным, лошади застоялись и теперь летели стрелой, и оба отдались редкостному ощущению радости бытия. Тремейн рвался вперед после долгого путешествия в фургоне из самого Лондона, а огромный вороной жеребец Макса ни на шаг не отставал. Кристина была искусной наездницей, и под ее умелой рукой Тремейн грациозно и без малейших усилий брал препятствие за препятствием. После того как была штурмом взята особенно высокая живая изгородь, Макс почтительно отсалютовал Кристине. Она в ответ помахала рукой и крикнула:
— Поскачем наперегонки до Дигби!
Они полетели по полям. Специально обученные гунтеры [1] шли голова в голову, оставив Дитера далеко позади. Где-то слышался звон церковного колокола, серебром разливающийся в ясном морозном воздухе, и Кристина, впервые за много лет, почувствовала себя восхитительно живой. Маркиз же, и без того живший полной жизнью, ощущал непривычное довольство собой и всем окружающим.
Они улыбнулись друг другу, словно два заговорщика, единственные в мире испытавшие благословенное чудо бытия.
Вскоре они поднялись на невысокий холм, и Макс, показав на скопление зданий внизу, прокричал:
— Приглашаю вас на завтрак!
— С удовольствием!
— Проигравшему придется сидеть за ужином рядом с леди Моффет!
Кристина подстегнула Тремейна, и они ринулись со склона. К сожалению, когда впереди уже виднелась мощеная улица, жеребец Макса вырвался вперед и обогнал Тремейна шагов на шесть. Только сейчас Кристина сообразила, что Макс, должно быть, все это время сдерживал вороного, судя по тому, как тот без всяких усилий вырвал у нее уже близкую победу. Но тем не менее она наслаждалась бешеной скачкой и, когда взмыленные лошади перешли на шаг, бросила на него лукавый взгляд:
— А я-то думала, что джентльмен всегда уступает выигрыш даме.
— Прошу прощения, — ответил Макс, — но у меня была достаточно веская причина.
— Но почему вы так уверены, будто именно вам выпадет сегодня вечером быть соседом леди Моффет?
— Она успела сообщить, что считает меня прекрасным собеседником, и именно поэтому потребовала посадить нас рядом.
— Понятно, — весело сверкнула глазами Кристина. — Ваше обаяние безгранично.
— Ничего подобного. Обаяние тут ни при чем. Все дело в моем молчании. Леди Моффет предпочитает звук собственного голоса.
— И поэтому я должна вас спасти.
— Придется.